Сегодня по всему миру отмечается 75-летие великого поэта XX века Иосифа Бродского. В Петербурге, где лауреат Нобелевской премии прожил почти полжизни, сегодня на один день открыли музей-квартиру в доме Мурузи на Литейном проспекте, 24. На открытии присутствовала младшая дочь Бродского Анна Александра Мария.
Девушке 22 года, она никогда не была в России и совсем не говорит по-русски. Первыми впечатлениями от города и места, где жил ее отец, Анна Александра Мария поделилась с руководителями Фонда создания музея Бродского и журналистами во дворе дома на Литейном проспекте. Телеканал «Санкт-Петербург» публикует короткое интервью с дочерью одного из величайших поэтов прошлого столетия.
«Когда приехала в Санкт-Петербург, мне сразу показалось, что попала в знакомую архитектуру. Некоторые места очень похожи на Милан. Итальянская архитектура очень похожа. Поэтому очень приятно было оказаться в этом городе».
«Где Вы успели побывать?»
Анна Александра Мария Бродская, дочь Иосифа Бродского: «Я побывала в Музее Ахматовой, много ходила по городу, просто по улицам, по Невскому и Литейному проспектам. Мне показали, где гулял мой отец со своими девушками.
Город очень просторный, очень много пространства. Поэтому для меня эстетически было очень приятно здесь находиться. Как Вы думаете, куда бы мне еще стоило пойти?»
Владимир Кириллов, вице-губернатор Санкт-Петербурга: «Я все-таки считаю, что нужно посетить Эрмитаж, которому в прошлом году исполнилось 250 лет. Царское Село. А Вы в первый раз в Санкт-Петербурге?»
Анна Александра Мария Бродская, дочь Иосифа Бродского: «Да, и впервые в России».
Владимир Кириллов, вице-губернатор Санкт-Петербурга: «Тогда нужно много времени, чтобы посмотреть все достопримечательности. Если нужна помощь в этом плане, можем помочь».
Анна Александра Мария Бродская, дочь Иосифа Бродского: «Большое спасибо, у меня много друзей и членов семьи, которые готовы рассказать обо всех интересных местах. Но большое спасибо за предложение.
А Вам нравится поэзия моего отца?»
Владимир Кириллов, вице-губернатор Санкт-Петербурга: «Да, безусловно. В Год литературы мы вручили двухтомник Иосифа Бродского каждому приглашенному».
Анна Александра Мария Бродская, дочь Иосифа Бродского: «Мне очень приятно и трепетно видеть ту страсть и нежность, с которой оформлено это место. Видно, как много мой отец и его творчество значит для множества людей».
Я слышал, что многие несколько разочарованы, что Вы не говорите по-русски.
Анна Александра Мария Бродская, дочь Иосифа Бродского: «Да, конечно. В 9 лет меня обучали русскому языку, но моя учительница, к сожалению, умерла. В 10 мне нужно было учить итальянский, в 17 лет выпускалась из школы, и русский язык как-то пропал из поля зрения. Теперь у меня своя дочь, ей два года, и очень сложно найти время, чтобы выучить русский. Но сейчас она пошла в школу, и изучение русского - одно из главных дел, которому я планирую уделить свободное время».
Могли бы вы в двух словах описать эмоции, которые возникают здесь, у квартиры вашего отца, и в Санкт-Петербурге в целом?
Анна Александра Мария Бродская, дочь Иосифа Бродского: «Как я уже говорила, мне удалось встретиться со всеми, кто претворил этот проект в жизнь. Должна сказать, что это особый опыт для человека, у которого не было радости общения и знакомства с отцом (Иосиф Бродский умер, когда Анне было три года - прим.ред.). Теперь я здесь и вижу, какую работу они проделали. И как много отец значил для них».
Валентина Полухина - выдающийся исследователь творчества и биографии Иосифа Бродского - для меня авторитет непререкаемый. И если она звонит и говорит: "Приезжайте, я познакомлю вас с замечательным человеком", надо ехать, не раздумывая. Так было и на этот раз. На лавочке, среди опавшей листвы во дворе Фонтанного дома в Санкт-Петербурге рядом с Полухиной сидела молодая очаровательная женщина. "Знакомьтесь, - сказала Валентина Платоновна, - это Настя Кузнецова".
Мы познакомились, и как только я что-то спросил и Настя стала отвечать, нечто произошло со мной: потрясение от мгновенно узнаваемой манеры речи, мимики, жестикуляции, взгляда, лексических оборотов... Всё выдавало в ней Бродского: внешность, речь, биоритмика, энергетический заряд. Полухина сочувственно глядела на меня, вполне понимая, что со мной происходит. Я же не уставал поражаться. Хотя все происходящее, строго говоря, было весьма обыденным и вполне объяснимым. Я говорил с дочерью Иосифа Бродского.
Настя настороженно относится к журналистам и старается не давать интервью. Я в этом смысле исключением из ее правил не являлся. И если бы не авторитет Валентины Полухиной, буквально уговорившей Настю ответить на несколько вопросов для "Росийской газеты", вы не прочитали бы о ней ни строчки.
- Настя, давайте начнем с вашей мамы. Расскажите о ней.
Ну что же я могу о ней такого особенного рассказать? Моя мама, Марианна Кузнецова была балериной в кордебалете Кировского театра. Закончила Вагановское училище. Там училась вместе с Наташей Макаровой, Нуриев, по-моему учился курсом старше. Это был звездный класс. Тем не менее мама осталась в кордебалете, о чем, кстати, никогда не жалела. Она не была публичным человеком. Скорее даже закрытым. Но с гастролями театра она объездила весь мир. И благодаря ей для меня в отличие от большинства советских детей мир никогда не был чем-то за семью печатями. Мама - в Японии, мама - в Америке, мама - во Франции. Потом она приезжала и привозила кучу всего интересного. Так что детство мое было вполне счастливым, нескучным и без особых потрясений.
- А где вы тогда жили?
Лет до пяти мы жили вместе с бабушкой и маминой сестрой. Когда мне исполнилось пять лет, мама вышла замуж, и мы жили сначала на улице Римского-Корсакова, в доме с атлантами, рядом с театром. А потом, когда я пошла во второй класс и у меня родился брат, мы переехали на улицу Зодчего Росси. Там семейство наше прожило до 96-го года, если мне память не изменяет. Потом дом расселили, и нас раскидало по городу. Теперь я живу в Ручьях. Это почти деревня, но до центра всего час езды.
- А та квартира, куда вас привезли из роддома?
Первые два месяца после моего рождения мы с мамой жили у дедушки, на улице Седова.
- Настя, когда вы узнали, кто ваш отец?
Мне было тогда 23 года. Как-то вечером мы сидели с мамой на кухне, и я уже не помню, с чего возник этот разговор. Но в какой-то момент мама вдруг сообщила, что мой отец - Иосиф Бродский. Не могу сказать, что меня это поразило или потрясло. Не скрою: в общем было приятно. Но кое-что я и раньше подозревала.
- Что значит "подозревала"?
Ну, во-первых, я знала, что мама с Иосифом дружили.
- А откуда вы это знали?
Да от мамы же и знала. У них была компания: Гарик Восков, Иосиф, Миша Барышников... Как сейчас говорят, молодежная тусовка. Я знала, что они дружили достаточно близко. Ну и опять-таки, когда смотрела в зеркало, какие-то мысли на эту тему возникали.
- У вас с мамой были нормальные отношения?
Да, мы всегда были близки с мамой. Без особого пафоса, но близки.
- Можно ли сказать, что ваша жизнь поделилась на "до" и "после"?
Нет, нет. Другое дело, что, когда это стало известно не только маме, Иосифу и мне прибавилось проблем.
- Например?
Например, с журналистами начались всякие истории. Кто-то выступил на тему "детей лейтенанта Шмидта", но тема не стала популярной, поскольку никаких выгод лично для меня эта история не дала. Кроме общего культурного пространства, нас с Иосифом Александровичем ничего не связывало, мы даже не успели пообщаться. Я знаю, что "он был в курсе", так или иначе через общих друзей помогал маме. Была даже идея отправить меня учиться в американский Анн-Арбор, где он тогда преподавал. Но родители поступили хитро. Они заявили мне: есть вариант на год отправиться учиться в Америку, но для этого надо отлично закончить первый курс в институте. "Еще чего, - подумала я, - у меня, кроме учебы, что, дел никаких нет?!" Естественно, наотрез отказалась. Тем более про Иосифа я тогда не знала.
- А если бы знали?
Ну, может быть, я тогда иначе бы восприняла эту идею.
- А где вы тогда учились?
В педагогическом институте, на русской филологии. По образованию я - учитель русского языка и литературы.
- И что, вы действительно стали учителем?
Ну, в каком-то смысле. Еще учась в институте, я подрабатывала частными уроками. Обучала английскому языку. Но уже лет в восемь поняла, что хочу переводить книжки. Это вот и стало моей профессией. К счастью, у меня сложились отношения с одним из питерских филиалов издательства "Эксмо". И теперь я занимаюсь тем, что люблю, что умею, да еще и деньги за это получаю.
- Как вы думаете, Настя, почему ваша мама все-таки сказала вам о вашем отце?
Наверное, не хотела, чтобы надо мной висела, какая-то неопределенность или недосказанность. Теперь, будучи мамой, я понимаю, что моя мама сказала мне все это очень вовремя: я уже не была подростком, когда такие новости сшибают с ног, я была достаточно взрослой девушкой, чтобы принять все спокойно и продолжать жить как жила.
- Настя, если не секрет, как сложилась ваша личная жизнь?
Не секрет. Первый брак был в юности. Мы с моим первым мужем до сих пор лучшие друзья. Второй брак - в 97-м году. Муж - университетский биолог. Через пять лет родился сын Сашка.
- Стишки сочиняет?
В три года сочинял. Но сейчас занят более серьезным делом: они с приятелем пишут роман в жанре фэнтэзи.
- По-английски не говорит?
Не говорит. Пока.
- Расскажите о ваших отношениях с Бродским?
Мы не были знакомы. Если вы имеете в виду "культурный аспект", то его стихи я и услышала, и прочитала достаточно рано. Они стали естественной частью моего мира.
- Вы знали стихи Бродского до того вечера?
Ну, конечно! И стихи знала, и голос его слышала, в записи. И поскольку до Иосифа я не слышала ни одного поэта, читающего свои стихи, то именно его манера чтения стала для меня естественной, наиболее органичной. То есть я думала, что так и надо, так и должно быть. Позднее, когда стала читать и слушать других поэтов, поняла, что планка очень высока, большинство до нее даже не дотягивали.
- Были у вас какие-то любимые стихи Бродского?
И были, и есть. Посвящение Леше Лосеву: "Я любил немногих. Однако сильно".
- Есть ли в вашей библиотеке его книги, с авторскими автографами?
- А когда вы прочитали его эссеистику?
Значительно позднее, где-то в начале девяностых.
Поразил строй речи. Опять же, абсолютно естественный и понятный.
- В чем вы похожи с отцом, как вам кажется?
Лучше бы у меня был мамин характер, жилось бы легче.
- А какие-то отношения с сыном Бродского Андреем Басмановым у вас есть?
Ну, конечно. Нас познакомил один из моих поклонников. Еще задолго до "того вечера". Пригласил его к нам домой на улицу Росси. Меня очень озадачила мамина реакция. Андрюша ручки целовал и каблуками щелкал, как это было принято среди питерских хиппи, а мама ехидно посмеивалась. Я никак не могла взять в толк, что происходит.
- А как Андрей узнал, что вы - брат и сестра?
С его первого визита прошло года четыре. Другой знакомый пригласил меня на улицу Марата, к Андрею, на его день рождения. И вот в какой-то момент я вызываю его на кухню и говорю: Андрюша, у меня для тебя есть подарок. И, собственно, излагаю ему всю эту историю. Андрей был в некотором шоке, но потом как-то сжился с этой мыслью.
- А Саша знает, чей он внук?
Да, знает. И гордится, но без фанатизма.
- Как вы узнали, что отец умер?
Это я помню очень хорошо. Мы сидели в какой-то компании вечером. Пришел мой тогдашний молодой человек, сказал: "Сядь на стул". Я села. Только тогда он сообщил: "Бродский умер". Я замолчала. Сидела и молчала. Долго не могла сказать ни слова.
Все эти полтора года, которые я знала, кто мой отец, я собиралась ему написать. Не очень понятно, что именно, но написать хотелось. И тут вдруг я отчетливо поняла: все, поезд ушел. Жаль...
Анастасия Кузнецова родилась в Ленинграде в 1972 году, после школы закончила филфак, начала работать переводчицей, а в 23 года неожиданно для себя узнала, что ее настоящий отец - поэт Иосиф Бродский... Он эмигрировал через два месяца после её рождения и никогда не видел свою дочь.
Её матерью была балерина кордебалета Мариинского театра, который тогда назывался Кировским.
мама Анастасии — Марианна Кузнецова, балерина Мариинского театра, 1961 г.
Воспитывать дочку ей помогали родители, сестра. Когда Насте исполнилось пять лет, Марианна снова вышла замуж, родила мальчика. С гастролями объездила весь мир. О её отношениях с Бродским долго никому не было известно.
Рассказывает Анастасия Кузнецова
:
Я до сих пор не знаю, что подвигло маму сообщить мне, что мой отец - Иосиф Бродский. Мне было 23 года, я уже наполовину не жила дома. В тот день задержалась, мы сидели с мамой на кухне, курили, пили чай и как-то между прочим - я не помню, чтобы шел какой-то особо напряженный разговор, - мама мне сказала: «Знаешь, кто твой настоящий папа? Иосиф Бродский». «А», - говорю я. Не скажу, что для меня это стало шоком или откровением. Нет. Во-первых, имя домашнее, привычное с детства, во-вторых, на тот момент уже возникали какие-то соображения полуабстрактные. Я знала, что они дружили достаточно близко. Ну и опять-таки, когда смотрела в зеркало, какие-то мысли на эту тему возникали. В общем, мне это показалось естественным развитием сюжета. Кое-какие вещи встали на свои места. Недавно я узнала, что Бродский посвятил маме стихотворение «Ты узнаешь меня по почерку. В нашем ревнивом царстве… » (1987).
Ты узнаешь меня по почерку. В нашем ревнивом царстве
все подозрительно: подпись, бумага, числа.
Даже ребенку скучно в такие цацки;
лучше уж в куклы. Вот я и разучился.
Теперь, когда мне попадается цифра девять
с вопросительной шейкой (чаще всего, под утро)
или (заполночь) двойка, я вспоминаю лебедь,
плывущую из-за кулис, и пудра
с потом щекочут ноздри, как будто запах
набирается как телефонный номер
или - шифр сокровища. Знать, погорев на злаках
и серпах, я что-то все-таки сэкономил!
Этой мелочи может хватить надолго.
Сдача лучше хрусткой купюры, перила - лестниц.
Брезгуя щелковой кожей, седая холка
оставляет вообще далеко наездниц.
Настоящее странствие, милая амазонка,
начинается раньше, чем скрипнула половица,
потому что губы смягчают линию горизонта,
и путешественнику негде остановиться.
(Читает И. Бродский: http://audioknigi-onlajn.ru/audio/iosif-brodskij_t...enja-po-pocherku-chitaet-avtor )
Но об отце она мне практически ничего не рассказывала. Мама была человеком очень сдержанным и даже до некоторой степени скрытным. Я узнала о некоторых нюансах буквально года за полтора до смерти Иосифа. Толком ее расспросить я не успела. Зато нашла открытки, которые он присылал ей из Ялты, еще откуда-то, с забавными полуматерными стихами. Насколько я знаю, после его отъезда напрямую они не общались.
Я столько раз думала о встрече с отцом, можно сказать - мечтала… Мне даже снилось, что мы встретились и гуляем по каким-то набережным… Не судьба.
второй год пребывания Иосифа Бродского в Америке, 1973 г.
фотография Анастасии Кузнецовой (1989 г.), хранилась у И. Бродского.
Все, кто общался с Настей, испытывал потрясение от мгновенно узнаваемой манеры речи, мимики, жестикуляции, взгляда, лексических оборотов... Всё выдавало в ней Бродского: внешность, речь, биоритмика, энергетический заряд.
Порой её можно увидеть в одном из питерских клубов, где она выступает со своими песнями под гитару с группой «Помело». Это увлечение сблизило её с сыном Бродского от первого брака Андреем Басмановым
, который тоже выступал с бардовскими песнями, приводившими когда-то в ужас его отца. Пение Анастасии тоже, говорят, оставляет желать много лучшего. Какое-то время они дружили, и только позже узнали, что приходятся друг другу братом и сестрой.
Андрей Басманов, сын И. Бродского
Андрей БАСМАНОВ не даёт интервью, избегает попадаться на глаза журналистам. Его не встретишь даже на официальном мероприятии, посвященном отцу - Иосифу БРОДСКОМУ.
С Андреем я встретились на молодежной тусовке, - вспоминает Настя. - Я тогда еще не знала, что прихожусь ему сестрой. Почему Андрей скрывается, понимаю. Расти с постоянным ощущением грозной тени Бродского - тяжело. Андрей никогда не ставил цели соответствовать папе.
При этом американская супруга писателя Мария Соццани, за которой закреплены все права на авторские гонорары от издания книг, признает ребенком мужа только Андрея Басманова.
И отказывается верить в существование внебрачной дочери Насти Кузнецовой.
Мария Соццани, жена И. Бродского
Мария знает, что я есть, но делает вид, что меня нет, - недоумевает Настя.
У Анастасии есть сын Саша, который ещё в трёхлетнем возрасте начал сочинять стихи. Сама она в 15 лет написала «Подражание Бродскому», но... как она признаётся, «мучительные попытки восстановить это стихотворение в памяти не привели к достойному результату - оно и к лучшему, наверное».
С Петром Вайлем в Италии, г. Лукка, сентябрь 1995 г.
Из интервью с Анастасией Кузнецовой:
Расскажите о ваших отношениях с Бродским?
- Мы не были знакомы. Если вы имеете в виду "культурный аспект", то его стихи я и услышала, и прочитала достаточно рано. Они стали естественной частью моего мира.
В чем вы похожи с отцом, как вам кажется?
- Лучше бы у меня был мамин характер, жилось бы легче.
Есть ли в вашей библиотеке его книги, с авторскими автографами?
- Нет.
Как вы узнали, что отец умер?
- Это я помню очень хорошо. Мы сидели в какой-то компании вечером. Пришел мой тогдашний молодой человек, сказал: "Сядь на стул". Я села. Только тогда он сообщил: "Бродский умер". Я замолчала. Сидела и молчала. Долго не могла сказать ни слова.
Все эти полтора года, которые я знала, кто мой отец, я собиралась ему написать. Не очень понятно, что именно, но написать хотелось. И тут вдруг я отчетливо поняла: все, поезд ушел. Жаль...
(по рассказам Валентины Полухиной, Юрия Лепского)
Красавица. Итальянка русского происхождения.
И далее с чужих слов, что она знает английский, французский, итальянский, русский...аристократка..из рода Пушкина (верится с трудом).
Не знаю какая у них была разница в возрасте. Думаю, около 30 лет.
Но 5 лет с ней были для поэта счастливее, чем предыдущие 50, но это по словам друзей...
В январе 1990 г. на лекции в Сорбонне Бродский увидел среди своих студентов Марию Соццани. Поженились в сентябре. В браке родилась дочь Анна Александра Мария, с которой Бродский говорил по-английски. (Странный компромисс языков. Но наверное для маленького ребенка, который живет и скорее всего будет жить в сша это лучший вариант)
Вообще об этой истории информации мало. (Не то что о Марине)
Мария тоже молчит. Я нашла только одно интервью
Беседа с вдовой нобелевского лауреата Иосифа Бродского
Ирэна Грудзиньска-Гросс:
Как возникла любовь Бродского к Италии?
Мария Соццани-Бродская (Maria Sozzani-Brodsky):
Русские делятся на две категории: на тех, кто обожествляет Францию, и на тех, кто без ума от Италии. В Италии писали Гоголь и Вячеслав Иванов, сочинял музыку Чайковский, рисовал Александр Иванов. Иосиф был открыт на многие страны, но с Италией был связан особенно. Уже в юности он читал итальянскую литературу. Мы много раз говорили даже о малоизвестных авторах, которых за пределами Италии почти никто и не вспоминает.
ИГГ:
Трудно поверить, что эта ранняя симпатия была вызвана исключительно литературными интересами...
МСБ:
Конечно, сначала было кино. Итальянское кино - ну, может, после "Тарзана", - сформировало его жизнь (смеется). Вместе с тем, итальянское кино многим обязано России. В сталинские времена, когда непосредственный обмен между двумя странами был трудным, в Италии не переставали экранизировать русскую литературу. Иосиф всегда помнил и то, что уже в восемнадцатом и девятнадцатом веках контакты между художниками Италии и России были очень интенсивными.
Отсюда и выбор Рима как места для его Академии...
МСБ:
Бродский трижды бывал в римской American Academy, она его вдохновляла. Он провел в ней много времени, результатом явились "Римские элегии". Рим - это был логичный выбор, хотя Иосиф думал и о Венеции. В Риме помимо Американской академии находятся также Французская и Шведская академии. Иосиф имел беседу с бургомистром Рима Рутелли, который ему обещал, что город выделит Академии здание. Но через несколько месяцев после смерти Иосифа оказалось, что здания у нас нет.
ИГГ:
Обещание оказалось невыполненным?
МСБ:
Не знаю, правильно ли Иосиф понял бургомистра, но хорошо помню, что после разговора с Рутелли, а было это осенью 1995 года, он стал как бы новым человеком, так был счастлив. Он мне тогда сказал: все в порядке, есть здание. А был уже болен, очень болен. В конце жизни он активно включился в разные проекты помощи людям. Начал этим особенно интенсивно заниматься после 1992 года, когда он стал "поэтом-лауреатом" Соединенных Штатов. Он тогда хотел сделать так, чтобы поэзию можно было найти в отелях или супермаркетах, - этот проект реализован. Три или четыре года его жизни были посвящены как раз таким делам, и Русская академия в Риме была последним из них.
ИГГ:
Как я понимаю, Русская академия уже начала функционировать, хотя и нет здания?
МСБ:
Пока работает только Стипендиальный фонд имени Бродского. Организационный комитет Академии, основателем которого был, между прочим, Исайя Берлин, и в состав которого входят Михаил Барышников, Луи Бигли (Louis Begley), леди Берлин, В. В. Иванов, Энн Кьельберг (Ann Kjellberg), Мстислав Ростропович и Роберт Силверс (Robert Silvers), организовал много концертов и встреч. Мы основали два фонда - один в Америке, он предназначен для средств на стипендии, а другой - в Италии, где (быть может, и в России) мы будем собирать деньги на здание. Впрочем, американцы не любят давать деньги на что-то, чего еще нет. Первые стипедии были оплачены двумя щедрыми итальянцами.
ИГГ:
И кто же получил эти стипендии?
МСБ:
Первым был Тимур Кибиров. Ему 45 лет, и он один из самых талантливых поэтов сегодняшней России. Он известен и в среде итальянских славистов, поэтому и решили выбрать его первым. Нам нужна реклама, а это облегчает сбор денег на Академию. Кибиров был сразу же приглашен в восемь итальянских университетов - как раз там он сейчас выступает. Второй поэт, Владимир Строчков, приедет в конце лета. Третий, Сергей Стратановский, поедет в Италию в сентябре.
Мы решили начать с поэтов, чтобы почтить память Иосифа, а также потому, что очень трудно послать в Рим художников или музыкантов, ибо мы вынуждены пользоваться гостеприимством Американской и Французской академий. Вероятно, сможем приглашать и научных работников, нам гарантирован доступ в библиотеки. По просьбе самих русских, стипендии пока не будут продолжительнее трех месяцев. Их присуждает жюри, которое будет сменяться раз в два года. Держатели фонда не могут влиять на его решения, а фамилии членов жюри, живущих в России, хотя и не засекречены, но публично не оглашаются, иначе им было бы трудно работать.
ИГГ:
Некоторые утверждали, что Бродский был безразличен по отношению к России. Ни разу не поехал, несмотря на многочисленные приглашения. Многие считали, что он должен был вернуться, ведь он был самым выдающимся русским поэтом...
МСБ
:
Он не хотел возвращаться, поскольку его друзья и так к нему приезжали, чтобы встретиться. Родителей уже не было в живых, страна была другой, вот он и не хотел появляться как некая дива, когда у людей было много больших забот. Его жизнь шла в одном направлении, а возвращения всегда трудны. Если бы пришлось переезжать, мы поехали бы в Италию. Мы даже об этом говорили - он получил бы работу в Перудже, в Университете для иностранцев, а там было бы видно. Но это были только мечты. Иосиф даже не хотел, чтобы его похоронили в России. Идею о похоронах в Венеции высказал один из его друзей. Это город, который, не считая Санкт-Петербурга, Иосиф любил больше всего. Кроме того, рассуждая эгоистически, Италия - моя страна, поэтому было лучше, чтобы мой муж там и был похоронен. Похоронить его в Венеции было проще, чем в других городах, например, в моем родном городе Компиньяно около Лукки. Венеция ближе к России и является более доступным городом.
Но все это вовсе не означает, что он был безразличен или враждебен по отношению к России. Он вообще очень редко был безразличен в отношении чего бы то ни было (смеется). Он очень внимательно следил за событиями в России, - прежде всего, в области литературы. Получал множество писем, люди присылали ему свои стихи. Был в восторге от того, как много там поэтов, - впрочем, у многих в стихах чувствовалось его влияние, что, с одной стороны, приносило ему большое удовлетворение, но и удивляло. Очень переживал в связи с войной в Чечне, как и с войной в Югославии.
Нью-Йорк.
В рунете есть лишь несколько фотографий. (Многие упоминают о ее "совершенной красоте", но на других фото я не заметила чего-то неземного.Она красива, но типажна)
Да, сейчас upd 2017 уже девочка (ее зовут Анна) выросла)) В сети есть несколько ее интервью. Например вот это или вот это
«У Бродского есть статья про подруг поэтов, где он пишет, что брюнетки с резкими чертами им не нужны. Нужна блондинистая невнятность, на которую поэты могут проецировать самих себя.
В этом смысле они были противоположны - он человек очень резкий и конкретный, в ней чувствовалась некоторая расплывчатость. Видимо, это его и завораживало»
Вот у Марии мне кажется примерно такие черты.
Еще вспомнился фильм Тарковского "Ностальгия".там ведь тоже итальянская переводчица, похожая по типажу..и тоже стихи..))
но фильм снят раньше конечно,это так что это всего лишь ассоциации.
Фотография в начале поста сделана Михаилом Барышниковым в зоопарке Флориды:
"Там огромные вольеры, тигр терся о решетку, а Иосиф мурлыкал: "Мрау... мрау...мрау"... Сидел, наверное, минут двадцать. Потом пришла Мария, и тигр, значит, побежал. Они - за ним. Туда и сюда. Параллельно, с другой стороны есть еще вольеры. По-моему, с леопардами. Мария смотрит на леопарда в одну сторону, а Иосиф - на тигра - в другую."
Иосиф кошек (и видимо всех кошачьих) очень любил.
Впервые в Россию, в Санкт-Петербург, на празднование 75-летия своего отца приехала Анна Александра Мария Бродская-Соццани. Единственная из детей поэта, кто официально носит его фамилию — Бродская и абсолютно не знает русского языка: домашние звали ее по-русски и запросто Нюшей, но русскому языку никогда не учили. Сейчас она, почти без акцента, может произнести разве только «спасибо», «пожалуйста», «бабушка». Ей еще не исполнилось 22 лет, у нее своя семья, она живет собственной, отдельной жизнью и откровенно не хочет, чтобы ее вписывали в уже бронзовеющий образ отца.
— Анна, вы впервые в Петербурге, впервые в России, здесь о вас совсем ничего не знают. Вы учитесь, работаете?
— Я — мама, у меня маленькая дочь, ей два с половиной года, ее зовут Шей.
— Кто вы по специальности?
— Я не училась в университете: у меня исчезли всякие иллюзии по поводу университетского образования еще лет в 18, и поэтому я покинула академическую стезю, уехала в деревню, создала семью.
По разным причинам мы с моим партнером и дочерью переезжаем в скором времени в Италию, и со следующего учебного года я начну учиться рисованию в художественной школе в Ломбардии.
— Вы очень пластично и легко двигаетесь — занимались танцами, музыкой?
— Очень люблю танцевать джаз, дома пою песенки, но специально ни танцам, ни музыке не обучалась, и никакого особенного таланта у меня нет. Я аккомпанирую себе, когда складываю постиранную одежду или мою посуду на кухне.
— Выступая в Музее Ахматовой на чествовании стипендиатов Фонда наследия Бродского, вы явно вызвали у многих в зале непонимание и даже легкое возмущение своими словами об отказе от авторского права, об абсолютной свободе слова. Рядом со мной немолодые уже люди говорили — что она такое говорит, она же дочь Бродского!.. Видимо, от вас ждали пафосных речей о своем отце, а вы выдали манифест «пиратов».
— Как говорил Аарон Шварц в своем манифесте, который я прочитала, делиться — это моральный императив и моральная необходимость, и это не то же самое, что пиратски захватить чужой корабль и убить его экипаж. Я с этим совершенно согласна: «Движение свободного доступа» отважно сражалось за право ученых не отдавать свою интеллектуальную собственность корпорациям, а свободно публиковать свои работы в интернете. Так к ним сможет получить доступ любой желающий.
— У нас сказали бы, что вы человек левацких взглядов, убеждений…
— Нет, я просто отвергаю любые формы конвенциональной политики, выступаю за устойчивое развитие в области ресурсов, за добро и общую собственность. Думаю, что многие люди хотят революции, переворотов, но я уверена, что на самом деле и миру, и обществу требуется некое успокоение, конструктивное изменение. Хорошим примером групп, которые предлагают подобные изменения, а не стремление к деньгам, является, например, движение The Zeitgeist Movement (неполитическое движение «Дух времени». — Н. Ш .). Россия уже отлично почувствовала материальную, выраженную в деньгах, ценность искусства, современная жизнь в России очень изменилась по сравнению с тем временем, когда здесь жил мой отец: монетарная сторона творчества здесь теперь хорошо известна. Но я хотела бы процитировать Мартина Лютера Кинга: «Чтобы ты ни делал, ты должен двигаться вперед». Россия тоже должна двигаться вперед.
— Ваша семья живет на доходы от реализации авторских прав на творческое наследие вашего отца, а вы призываете сделать все доступным для всех без денег…
— Все равно я считаю, что необходимо отказываться от авторских прав, права на идеи, исследования, работы должны принадлежать всем. И снова напомню слова Аарона Шварца: «Только ослепленные жадностью не согласны с этим. Большие корпорации, несомненно, ослеплены жадностью. Нам нужно брать информацию, где бы она ни хранилась, делать свои копии и делиться ими с миром».
— Вы хорошо знаете творчество отца? Многое, наверное, читали?
— Нет, не много и не подробно, большую часть даже не читала. Мне разные люди рассказывали о его творчестве, те, кто хорошо знает его работы. Но я от многих слышала: когда близкий человек умирает, непросто смириться с мыслью, что ты уже не сможешь получить от него ничего нового — да, этот человек тебе близок, но ничего нового он тебе уже не даст.
И поэтому я решила растянуть во времени знакомство с работами моего отца — буду знакомиться с ними на всем протяжении своей жизни, чтобы таким образом хотя бы имитировать мои с ним отношения.
— Иосиф Бродский умер, когда вам было два с половиной года, понятно, что большая часть ваших воспоминаний — это рассказы матери. А что-то личное в памяти осталось?
— Да, есть один, очень личный момент, я действительно помню это сама.
— Можете сказать?
— (Короткая пауза. ) Нет, не скажу.
— Что из того, что вы читали, вам особенно понравилось?
— Понравился «Боснийский напев» и, конечно, стихотворение «Моей дочери». Недавно начала читать большую книгу эссе «О скорби и разуме», там есть место, где он говорит об определении любви, — мой партнер, с которым я живу, впервые прочитал мне этот текст, это было очень приятно. И все, пожалуй. Спросите меня об этом через десять лет, и я скажу, что прочитала намного больше. Уверена, что мое представление об отце, о его творчестве будет меняться всю жизнь. Мое личное движение — внутреннее, мои поступки будут меняться в том числе и под воздействием его работ. И это хорошо.
— Познакомились со своими сводными братом и сестрой?
— Да, я увидела их впервые, это была замечательная встреча, я надеюсь, что мы будем дальше общаться, будем переписываться.
— В квартиру своего отца вы уже заходили, видели будущий музей. Какие впечатления?
— Мне очень понравилось, есть ощущение времени. Когда я прикоснулась к единственному подлинному, сохранившемуся столу — это был особый для меня момент. Но эта атмосфера происходит в основном от людей, которые вложили так много сил, чтобы превратить эту квартиру в то, чем она сейчас стала. Никаких особых духовных связей не почувствовала, но я тронута той огромной работой, которую проделали сотрудники музея. Поскольку я плохо помню своего отца, считаю, что мне очень повезло — здесь так много людей, которые его хорошо помнят и могут о нем рассказать.
— Понимаю, что у вас было мало времени, но вы хотя бы попытались съездить на могилу бабушки и дедушки?
— Нет, к сожалению, но я планирую приехать еще раз. Сейчас у меня был официальный визит, Фонд наследия Бродского смог оплатить поездку. Посмотрим, как будет в следующий раз.
— В эссе «Полторы комнаты» есть такие слова Бродского, когда он смотрит в зеркало и понимает, что он — это все, что осталось от его матери. Вы испытываете подобные чувства?
— Абсолютно нет! Потому что то, что он написал, создал, его произведения начали жить своей жизнью. Его работы, и все те, кто читал и продолжает читать его произведения, люди, которых он знал, читавшие его, — все это его наследство. Все эти люди несут в себе немного, чуть-чуть от жизни моего отца. Я — не более чем другие люди. Биологически, конечно, я несу его гены, но биологическое — не самое главное.
