Бой у реки Халхин - Гол. Как это было

В этот день начался вооруженный конфликт на реке Халхин-Гол.
В Японии его называют «Номонханским инцидентом». Боевые действия велись между СССР и Японией в 1939 году на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией... под КАТ подробности конфликта...

Еще в 1932 году Япония, оккупировав Маньчжурию и Внутреннюю Монголию, создала там государство Маньчжоу-Го, которое Правительство СССР рассматривало, как один из плацдармов для будущего вторжения в Советское Приморье и Восточную Сибирь.

Учитывая напряженность положения, правительства СССР и Монгольской республики в 1936 году подписали Протокол о взаимной помощи, содержавший знаменитое обязательство СССР «защищать монгольские границы как свои собственные».

В соответствии с этим соглашением в Монголию были направлены 57-й особый корпус и 100-я смешанная авиабригада Красной Армии.

11 мая 1939 года японские войска напали на заставы монгольской армии у реки Халхин-Гол. Формальной причиной начала вторжения стал пограничный спор. Япония полагала, что граница между Монголией и Маньчжоу-Го должна проходить по реке Халхин-Гол, Монголия - на 20-25 км восточнее.

В соответствии с Соглашением о взаимопомощи, советское командование перебросило 57-й особый корпус в район Халхин-Гола. Советско-монгольским частям пришлось занять оборону и сдерживать первые натиски наступающего более подготовленного противника.

Одновременно начались воздушные бои. Японцы господствовали в воздухе, так как советская авиация в Монголии была представлена старыми типами истребителей, за штурвалами которых сидели неопытные пилоты. Но в конце мая туда перебросили новые машины - «Чайка» и И-16 - с группой советских летчиков-асов, имевших боевой опыт в небе Испании и Китая.
После этого силы сравнялись, и японская авиация стала нести чувствительные потери.

В начале июля командующим советскими войсками в районе военного конфликта был назначен Г.Жуков. В течение месяца, как японское, так и советское командование подтягивали в район боев новые части и соединения.

В штабе Жукова в обстановке строгой секретности был разработан план наступления. Были созданы три ударные группы: северная, центральная и южная. Проводились мероприятия по дезинформации противника и маскировке истинных действий советско-монгольских войск.

Создавалась иллюзия подготовки к зимним действиям и полного отсутствия наступательных действий до зимы - были составлены и подброшены противнику заявки на зимнее обмундирование, издан приказ "О совершенствовании зимней обороны", эфир был заполнен разговорами о предстоящей зимовке и т.д.. В свою очередь, японцы намеревались начать наступление 24 августа.

Наступление советско-монгольских войск началось 20 августа, тем самым, упреждая наступление противника, намеченное на 24 августа. Это оказалось полной неожиданностью для японского командования.

20 августа в 8.45 после 30-минутной артподготовки, упредив противника, советско-монгольские войска перешли в наступление. 24 августа японская группировка была окружена. 26 августа советско-монгольские части вышли на государственную границу. Особенно ожесточённые бои развернулись у сопок Ремизова, Песчаная, Зелёная, Палец.

Каждый метр земли приходилось брать штурмом после обработки артиллерией и огнемётами. То и дело схватывались обе стороны в рукопашную. Дольше всего японцы сопротивлялись на сопке Ремизова (по имени командира 149 сп майора И.М.Ремизова, оборонявшего эту сопку в июне 1939 года и штурмовавшего в августе). Не смотря на яростное сопротивление противника, к 31 августа ударная группа 6-й японской армии была разгромлена. Бои в воздухе продолжались до 15 сентября.

Территория Монгольской республики очищена от войск противника. Потери с обеих сторон исчислялись десятками тысяч убитых и раненых, а воздушные бои продолжались еще две недели. По просьбе Японии 16 сентября боевые действия были прекращены.

В Москве было подписано соглашение между СССР, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол. Затем был произведен обмен военнопленными.

Более 17 тысяч военнослужащих Красной Армии было награждено правительственными наградами, 70 из них получили звание Героя Советского Союза. Эта победа стала началом полководческой карьеры Г.Жукова.

Основа инфы Calend.ru. Фото (С) инет

14:50

Халхин-Гол. За два года до Великой Отечественной.

В 1932 году завершилась оккупация Маньчжурии японскими войсками. На оккупированной территории было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го. Начало конфликту положили требования японской стороны о признании реки Халхин-Гол границей между Маньчжоу-Го и Монголией (старая граница проходила на 20–25 км восточнее).

12 марта 1936 году между СССР и МНР был подписан «Протокол о взаимопомощи». С 1937 года в соответствии с этим протоколом на территории Монголии были развёрнуты части Красной Армии. Основную ударную силу РККА в Дальневосточном округе составляли три мотоброневые бригады (7-я, 8-я и 9-я) – уникальные соединения, состоящие из бронеавтомобилей ФАИ, БАИ, БА-3, БА-6, БА-10 и БА-20.

Там врагу заслон поставлен прочный,
Там стоит, отважен и силен,
На краю земли дальневосточной
Броневой ударный батальон.

С 1936 года 7-й мббр командовал Н.В. Фекленко, впоследствии ставший командиром 57-го Особого корпуса (бригада вошла в состав корпуса в августе 1937, совершив своим ходом марш из ЗабВО в МНР).

К 15 августа 1938 года в составе 57 ОК числилось 273 легких танка (из них около 80% типа БТ), 150 пулеметных и 163 пушечных бронеавтомобиля.

В 1938 году между советскими и японскими войсками у озера Хасан произошёл двухнедельный конфликт, закончившийся победой СССР. В боевых действиях широко применялась артиллерия, танки и авиация. В ходе вооруженного конфликта у озера Хасан выявились значительные недостатки в боевой подготовке Дальневосточной армии, особенно во взаимодействии родов войск в бою, управлении войсками, в их мобилизационной готовности.

11 мая 1939 г. отрядом японской кавалерии численностью до 300 человек была атакована монгольская пограничная застава на высоте Номон-Хан-Бурд-Обо. 14 мая в результате аналогичной атаки при поддержке авиации была занята высота Дунгур-Обо. Монгольская сторона запросила поддержки от СССР. Японцы оправдывали свои действия тем, что упомянутые высоты принадлежат их саттелиту Маньчжоу-Го. Всего с японской стороны изначально действовали два пехотных полка и части усиления общей численностью до 10 тысяч человек.

Сразу же после разгоревшегося конфликта Фекленко докладывал в центр: «Во всех маньчжурских нотах, присланных правительству МНР, указывается, что столкновения в районе Номон-Хан-Бурд-Обо происходят на маньчжурской территории. Учитывая это положение, потребовал документы правительства МНР. Материал проверен вместе с полпредом Чойбалсаном и Лунсаншараб. Таким образом, все события происходят не на маньчжурской территории, а на территории МНР». Можно было действовать открыто.

17 мая командир 57-го ОК комдив Н.В. Фекленко послал к Халхин-Голу оперативную группу в составе трех мотострелковых рот, роты бронемашин, сапёрной роты и артиллерийской батареи. 22 мая советские войска перешли через реку Халхин-Гол и отбросили японцев от границы.

Столкновения советских и японских войск переросли в бои с применением авиации, артиллерии и танков. Никто никому не объявлял войну, но интенсивность боевых действий нарастала. Не все для советских войск шло гладко.

В период с 22 по 28 мая в районе конфликта сосредотачиваются значительные силы. В составе советско-монгольских войск было 668 штыков, 260 сабель, 58 пулемётов, 20 орудий и 39 бронемашин. Японские силы составляли 1680 штыков, 900 сабель, 75 пулемётов, 18 орудий, 6 бронемашин и 1 танк.

28 мая 1939 года японские части численностью до 2500 человек при поддержке артиллерии, бронемашин и авиации нарушили границу Монгольской Народной Республики восточнее реки Халхин-Гол, но уже к исходу 29 мая советско-монгольские войска выбили агрессора со своей территории.

Значение, которое придавало советское руководство событиям на Халхин-Голе, обусловило и особое внимание к нему Наркомата обороны и Генерального штаба РККА. С целью проверки состояния и боевой готовности частей 57-го отдельного корпуса 29 мая в Монголию вылетает заместитель командующего Белорусским военным округом по кавалерии комдив Г.К. Жуков вместе с комбригом Денисовым и полковым комиссаром Чернышевым.

3 июня 1939 года он сообщает: «С 29 мая не могут добиться полного введения скрытого управления войсками... Причина этого в том, что, несмотря на обещания, до сего времени не доставлены с зимних квартир забытые командирские коды».

По воспоминаниям Жукова, "командование корпуса истинной обстановки не знает... никто из командования корпуса, кроме полкового комиссара М.С. Никишева, в районе событий не был. Я спросил Н.В. Фекленко, как он считает, можно ли за 120 километров от поля боя управлять войсками?".

Нарком обороны К.Е. Ворошилов в обращении от 9 июня 1939 года в Политбюро ЦК ВКП(б) и 11 июня 1939 года лично И.В. Сталину предлагает отстранить от руководства Особым корпусом комдива Н.В. Фекленко, его начальника штаба комбрига А.М. Кущева и начальника авиации корпуса Калиничева.

Ворошилов обвинял Фекленко в отсутствии «тесной связи с командованием МНРА», на необходимость которой он неоднократно указывал, считая, что это привело к тому, что Фекленко был не в состоянии своевременно донести до сведения высшего руководства в Москве информацию о развитии событий на границе МНР и Манчжурии. Ворошилов, в частности, утверждал, что «и Нарком Обороны и Генштаб до сих пор не могут установить истинную картину происшедшего». Ворошилов утверждал, что «командование корпуса и лично Фекленко распустили части, совершенно не наладили тыл, в войсках очень низкая дисциплина».

В командование 57-м ОК вступает Г.К. Жуков. Начальником штаба корпуса стал комбриг М.А. Богданов. Помощником Жукова по командованию монгольской кавалерией стал корпусной комиссар Ж. Лхагвасурэн. Из «старой гвардии» Жуков оставил при себе только дивизионного комиссара М.С. Никишева.

Закончивший курсы усовершенствования командного состава при академии моторизации и механизации, Н.В. Фекленко был назначен командиром 14-й тбр с расположением в Житомире. Впоследствии он получил звание генерал-майора танковых войск с назначением командиром 8-й танковой дивизии в июне и 15-й тд 8-го мк КОВО в июле 1940. А в марте 1941 стал командиром 19-го мехкорпуса, который 26-29 июня участвовал в контрударе по 1-й танковой группе, а 2-8 июля прикрывал отход 5-й армии на линию старой госграницы (к 9 июля в корпусе оставалось 75 танков из 450, числившихся на начало войны). 10-14 июля мехкорпус контратаковал на новоград-волынском направлении, 23 июля - 5 августа вел бои на главной полосе Коростенского УРа, после чего его остатки 6 августа присоединились к 31-му стрелковому корпусу, а штабы корпуса и дивизий были отправлены в распоряжение штаба Юго-Западного фронта. Войну Н.В. Фекленко закончил в должности начальника Главного управления формирования и боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск Красной Армии.

Первым делом Жуков усиливает прикрывающую корпус с воздуха 100-ю авиабригаду. Дисциплина в авиабригаде оценивалась как «самая низкая». Летчики-истребители были обучены только технике пилотирования одиночных самолетов и не обладали навыками группового воздушного боя. Большинство из них даже не имело навыков воздушной стрельбы. В мае 1939 года получившие опыт боев в Китае японские пилоты вели воздушные бои с советскими летчиками практически без потерь.

Полковник Т. Куцевалов рассказывал: «57-й особый корпус имел авиацию, которую можно охарактеризовать по боеспособности просто как разваленную авиацию... которая, безусловно, выглядела небоеспособной». На территории МНР отсутствовали авиационные базы. Серьезным недостатком в подготовке ВВС к боевым действиям было полное отсутствие связи между пунктами базирования.

В составленном Куцеваловым отчете о боевых действиях советских ВВС на Халхин-Голе было прямо сказано: «В первоначальный период конфликта воздушные силы 57-го Особого корпуса потерпели явное позорное поражение». Так, за два дня боёв советский истребительный полк потерял 15 истребителей (в основном - И-15), в то время как японская сторона потеряла всего одну машину.

28 мая, после гибели эскадрильи Балашова, командир 57-го ОК комкор Фекленко писал в боевом донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Б.М. Шапошникова, что японская авиация господствует в воздухе, а наши лётчики не в состоянии прикрыть наземные войска, "японская авиация проникает глубоко на территорию МНР и гоняется за нашими машинами". После доклада Фекленко о том, что удержание плацдарма на восточном берегу Халхин-Гола возможно будет только ценой больших потерь от японской авиации, в Монголию вылетела целая делегация специалистов с опытом войны в Испании и Китае. В ее составе было 48 летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза, среди которых был заместитель начальника ВВС РККА комкор Яков Смушкевич.

Воздушные бои возобновились с новой силой в двадцатых числах июня. В результате сражений 22, 24 и 26 июня японцы потеряли более 50 самолётов. Во время боя 22 июня был сбит и взят в плен известный японский лётчик-ас Такэо Фукуда (по другим данным, старший лейтенант Герой Советского Союза В.Г. Рахов сбил его самолет 29 июля, японец, увидев, что приземлился на монгольской территории, попытался застрелиться, но был захвачен в плен).

Ранним утром 27 июня японской авиации удалось нанести внезапный удар по советским аэродромам, что привело к уничтожению 19 машин.

Всего в воздушных боях с 22 по 28 июня японские авиационные силы потеряли 90 самолётов. Потери советской авиации оказались гораздо меньшими, составив 38 машин.

Прибыли новые авиачасти на И-16, устаревшие самолеты были выведены из состава существующих частей. Был оборудован целый ряд новых посадочных площадок вблизи от линии фронта, что положительно сказалось на скорости и эффективности реакции ВВС на обстановку на фронте. Группа Смушкевича обеспечила перевес в воздухе над японцами. К началу июля советская авиация на Халхин-Голе насчитывала 280 боеготовых самолетов против 100-110 японских.

В районе Читы развертывается фронтовое управление под командованием командарма 2 ранга Г.М. Штерна, героя войны в Испании и участника боев у озера Хасан. Начальником штаба фронтовой группы стал преподаватель Академии Генштаба комдив М.А. Кузнецов. Член Военного совета группы - дивизионный комиссар Н.И.Бирюков

В состав группы вошли 1-я и 2-я отдельные Краснознаменные армии, войска Забайкальского военного округа и 57-й Особый корпус. 19 июня приказом наркома обороны СССР № 0029 57-й Особый корпус был переименован в 1-ю армейскую группу.

Для восстановления дисциплины в войсках Жуков был наделен весьма широкими полномочиями. На начальной стадии конфликта необстрелянные стрелковые подразделения несли огромные потери, легко поддавались панике, самовольно бросали занимаемые позиции и в беспорядке отходили в тыл. По воспоминаниям офицера Генштаба П.Г. Григоренко, отправленного на усиление в Монголию, военный совет фронтовой группы от имени президиума Верховного Совета СССР помиловал 17 осужденных трибуналом 1-й армейской группы на смертную казнь с формулировкой «Трибунал. Получил приказ. Не выполнил. Судить. Расстрелять!». Личные отношения между Жуковым и Штерном, по воспоминаниям очевидцев, были довольно неприязненными, но инструкции командарма комдив, тем не менее, выполнять был обязан.

К началу следующего наступления командование японской Квантунской армии сосредоточило до 38 тысяч солдат и офицеров при поддержке 310 орудий, 135 танков и 225 самолетов против 12.5 тысяч бойцов, 109 орудий, 266 бронемашин, 186 танков и 280 самолетов РККА и МНР.

Штабом Квантунской армии был разработан план новой пограничной операции под наименованием «Второй период номонханского инцидента». Японцы подтянули все три полка 23-й пехотной дивизии, два полка 7-й пехотной дивизии, кавалерийскую дивизию армии Маньчжоу-Го, два танковых и артиллерийский полки. Японский план предусматривал два удара - основной и сковывающий. Первый предусматривал переход реки Халхин-Гол и выход к переправам в тыл советским войскам на восточном берегу реки. Группу японских войск для этого удара возглавлял генерал-майор Кобаяши. Второй удар генерал-лейтенант Масаоми Ясуока должен был нанести непосредственно по советским войскам на плацдарме. Вследствие того, что японцы не смогли обеспечить свои танковые части переправочными средствами, танками усиливалась только группа Ясуока.

Атака группы Ясуока началась в 10.00 2 июля. Наступление японских танков продолжалось до 2.00 ночи 3 июля. Несмотря на то, что из 73 танков, участвовавших в атаке группы Ясуока на советский плацдарм 3 июля, был потерян 41 танк, из них 13 - безвозвратно, японцы оценивали результаты своей атаки как «очень высокие». К ночи 3 июля советские войска ввиду численного превосходства противника отошли к реке, сократив размер своего восточного плацдарма на её берегу, однако ударная группировка японцев под не выполнила полностью поставленной перед нею задачи.

На траву легла роса густая,
Полегли туманы широки.
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки.

В ночь со 2 на 3 июля войска генерал-майора Кобаяши форсировали реку Халхин-Гол и захватили на её западном берегу гору Баин-Цаган, находящуюся в 40 километрах от маньчжурской границы. Сразу же после этого японцы сосредоточили здесь свои главные силы и стали чрезвычайно интенсивно строить фортификационные сооружения и возводить эшелонированную оборону. В дальнейшем планировалось, опираясь на господствовавшую над местностью гору Баин-Цаган, ударить в тыл оборонявшихся на восточном берегу реки Халхин-Гол советским войскам, отрезать и в дальнейшем уничтожить их. Находившаяся в районе горы Баин-Цаган монгольская кавдивизия была рассеяна японскими самолетами.

Тем временем Жуков, не имея разведданных о захваченном японцами плацдарме, начал готовить фланговый удар по группе Ясуока. Для этого в ночь со 2 на 3 июля началось сосредоточение 11-й танковой и 7-й мотоброневой бригад и монгольской конницы.

В 7.00 утра с японцами столкнулись двигавшиеся к исходным позициям для контратаки подразделения мотоброневой бригады. Так поступили сведения о переправе японцев и направлении их удара. (Согласно седьмой главе "Воспоминаний и размышлений" Г.К. Жукова, противника обнаружил старший советник монгольской армии полковник И. М. Афонин).

Жуков принимает очень рискованное «кавалерийское» решение атаковать с ходу неизвестную по составу и численности группировку переправившихся японцев всеми выдвигавшимися из тыла подвижными резервами, не дав им зарыться в землю и организовать противотанковую оборону. В течение светового дня по мере подхода участвующих сил было предпринято четыре не согласованных между собой атаки (т.к. три танковых батальона 11-й тбр и бронебатальон 7-й мббр выдвигались с разных направлений для первоначально спланированного контрудара).

11-я танковая бригада М.П. Яковлева наступала без артиллерийской и пехотной поддержки на неподавленную противотанковую оборону японцев, в результате чего понесла большие потери. По образному выражению одного японского офицера, «погребальные костры горящих русских танков были похожи на дымы сталелитейных заводов в Осаке». Бронебатальон атаковал с ходу после 150-километрового марша. Позднее к ним присоединился 24-й мотострелковый полк полковника И. И. Федюнинского.

Одновременно с танками и броневиками по переправившимся японцам были нанесены удары с воздуха. Причем действовали не только бомбардировщики СБ, но и истребители И-15бис из 22-го истребительного авиаполка. Тяжелому артиллерийскому дивизиону 185-го артиллерийского полка было приказано выбросить разведку к горе Баин-Цаган и открыть огонь по японской группировке. Одновременно был дан приказ артиллерии, расположенной за рекой Халхин-Гол (поддерживавшей 9-ю мотобронебригаду), перенести свой огонь по противнику на горе Баин-Цаган.

Из 133 участвовавших в атаке танков было потеряно 77 машин, а из 59 бронемашин – 37. 2-й танковый батальон потерял 12 человек убитыми и 9 ранеными, 3-й батальон 10 убитыми и 23 пропавшими без вести. Наибольшие потери танки и броневики понесли от противотанковой артиллерии и от «бутылочников» - приблизительно 80-90% всех потерь. 11-я тбр в боевых действиях на этом этапе больше не участвовала, пополняясь матчастью – на 20 июля бригада насчитывала уже 125 танков.

Следует отметить, что Жуков в этой ситуации нарушил требования Боевого Устава РККА, и собственный же приказ: «Вводить в бой танковые и бронетанковые части против закрепившегося и подготовившего оборону противника без серьезной артподготовки воспрещаю. С вводом в бой эти части должны быть надежно прикрыты огнем артиллерии во избежание излишних потерь». Комдив действовал на свой страх и риск, и вопреки мнению командарма Г.М. Штерна. Однако впоследствии Штерн признал, что в той ситуации принятое решение оказалось правильным – любой ценой нельзя было позволить японцам отрезать от переправ нашу группировку на плацдарме.

Японцы не ожидали танковой атаки такого масштаба, и в 20.20 3 июля был отдан приказ об отводе войск с захваченного утром плацдарма. Вот что записал об этих событиях японский солдат Накамура в своем дневнике 3 июля: «Несколько десятков танков напало внезапно на наши части. У нас произошло страшное замешательство, лошади заржали и разбежались, таща за собой передки орудий; автомашины помчались во все стороны. В воздухе было сбито 2 наших самолета. Весь личный состав упал духом».

Отход должен был начаться с утра 4 июля. Группировка японских войск на горе Баин-Цаган оказалась в полуокружении. К вечеру 4 июля японские войска удерживали только вершину Баин-Цагана – узкую полоску местности в пять километров длиной и два километра шириной. Переправа шла весь день 4 июля и закончилась только в 6.00 утра 5 июля. Все это время переправлявшиеся японцы подвергались обстрелу артиллерией и атакам авиации. Бомбардировщики СБ выполняли по два вылета в день, но разбомбить японскую переправу таки не смогли. К атакам с воздуха были также привлечены истребители И-16 с 20-мм пушками.

Эти события стали известны как «Баин-Цаганское побоище». Результатом боев 3-6 июля явилось то, что в дальнейшем, японские войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол. Все дальнейшие события происходили на восточном берегу реки.

Как писал позже Г.К. Жуков: "Опыт сражения в районе Баин-Цаган показал, что в лице танковых и мотомеханизированных войск, умело взаимодействующих с авиацией и подвижной артиллерией, мы имеем решающее средство для осуществления стремительных операций с решительной целью".

По линии особого отдела корпуса в Москву было передано донесение, которое легло на стол И.В. Сталину, о том, что комдив Жуков «преднамеренно» бросил в бой танковую бригаду без разведки и пехотного сопровождения. Из Москвы была выслана следственная комиссия во главе с заместителем наркома обороны, командармом 1-го ранга Г.И. Куликом. Однако тот стал вмешиваться в оперативное управление войсками, предложив Жукову оставить плацдарм, поэтому нарком обороны в телеграмме от 15 июля объявил ему выговор и отозвал его в Москву. После этого на Халхин-Гол был прислан начальник Главного политического управления РККА комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис с поручением от Л.П. Берии «проверить» Жукова.

Атаки 8-11 и 24-25 июля также были отбиты. В ночном бою 8 июля героически погиб командир 149-го стрелкового полка майор И.М. Ремизов. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. В одной из контратак 11 июля погиб командир 11-й танковой бригады М. Яковлев, поднимая залегшую пехоту, не желавшую идти за танками. На плацдарм, удерживаемый 145-м мотострелковым полком и 603-м полком 82-й сд, были дополнительно переброшены 24-й мотострелковый полк и два батальона 5-й стрелково-пулеметной бригады.

Во время разработки наступательной операции против японских войск выдвигались предложения как в штабе армейской группы, так и в Генеральном штабе РККА о переносе боевых действий с территории Монголии на маньчжурскую территорию, однако эти предложения были категорически отвергнуты политическим руководством страны.

Японское командование, несмотря на крупные потери, приступило к подготовке генерального наступления, приуроченного к предполагаемому развязыванию Германией войны в Европе. Специальным указом японского императора 10 августа была сформирована 6-я армия под командованием Огису Риппо численностью около 55 тысяч человек (по другим данным – до 85 тысяч, включая армию государства Манчьжоу-Го) при наличии 500 орудий, 182 танков и более 500 самолетов.

Им противостояли 57 тысяч бойцов советско-монгольской армии, имеющие 542 орудия и миномета, 498 танков, 385 бронемашин и 515 самолетов. В добавление к ранее переброшенной 82-й стрелковой дивизии из УралВО из ЗабВО были дополнительно переброшены 6-я танковая бригада (М.И. Павелкин), 57-я стрелковая дивизия (И.В. Галанин) и 212-я авиадесантная бригада.

Общая координация действий возлагалась на фронтовое управление во главе с командармом 2 ранга Г.М. Штерном, обеспечившим непрерывное снабжение передовой группы войск. Людей, боевую технику, боеприпасы, продовольствие приходилось перебрасывать на автомашинах по грунтовым дорогам. Причем от ближайшей выгрузочной станции до района боевых действий было более 700 километров. Несмотря на все трудности (рейс в 1400 км длился пять суток), перед наступлением был накоплен двухнедельный запас боеприпасов.

Передвижение автотранспорта и боевой техники, как правило, производились только ночью со строжайшим соблюдением светомаскировки. При переброске новых частей широко использовались комбинированные марши – часть пути бойцы ехали на машинах, а оставшуюся преодолевали в пешем строю.

Как писал позже Жуков:

«Для проведения предстоящей весьма сложной операции нам нужно было подвезти по грунтовым дорогам от станции снабжения до реки Халхин-Гол на расстояние в 650 километров следующее:
- артиллерийских боеприпасов- 18000 тонн;
- боеприпасов для авиации - 6500 тонн;
- различных горюче-смазочных материалов - 15000 тонн;
- продовольствия всех видов - 4000 тонн;
- топлива- 7500 тонн;
- прочих грузов - 4000 тонн.

Для подвоза всех этих грузов к началу операции требовалось 4900 автомашин, в то время как в распоряжении армейской группы было только 2636 автомашин. После 14 августа на подвоз встало еще 1250 бортовых машин и 375 автоцистерн, прибывших из Советского Союза. Основная тяжесть перевозок ложилась на войсковой автомобильный транспорт и на строевые машины, включая артиллерийские тягачи. Мы решились на такую крайнюю меру, так как, во-первых, у нас не было другого выхода и, во-вторых, потому что считали оборону своих войск достаточно устойчивой».

Войска тщательно готовились к наступательной операции. В ближайшем тылу обучали воинов приемам ближнего боя. Знакомили с особенностями тактики и обороны противника. Особое внимание на занятиях обращали на взаимодействие в бою пехоты с танками, артиллерией и авиацией.

«В целях маскировки, сохранения в строжайшей тайне наших мероприятий Военным советом армейской группы одновременно с планом предстоящей операции был разработан план оперативно-тактического обмана противника, который включал в себя:

Производство скрытных передвижений и сосредоточений прибывающих войск из Советского Союза для усиления армейской группы;
- скрытные перегруппировки сил и средств, находящихся в обороне за рекой Халхин-Гол;
- осуществление скрытных переправ войск и материальных запасов через реку Халхин-Гол;
- производство рекогносцировок исходных районов, участков и направлений для действия войск;
- особо секретная отработка задач всех родов войск, участвующих в предстоящей операции;
- проведение скрытной доразведки всеми видами и родами войск;
- вопросы дезинформации и обмана противника с целью введения его в заблуждение относительно наших намерений.

Этими мероприятиями мы стремились создать у противника впечатление об отсутствии на нашей стороне каких-либо подготовительных мер наступательного характера, показать, что мы ведем широко развернутые работы по устройству обороны, и только обороны. Для этого было решено все передвижения, сосредоточения, перегруппировки производить только ночью, когда действия авиаразведки противника и визуальное наблюдение до предела ограничены.

До 17-18 августа было категорически запрещено выводить войска в районы, откуда предполагалось нанесение ударов с целью выхода наших войск во фланги и тыл всей группировки противника. Командный состав, производивший рекогносцировки на местности, должен был выезжать в красноармейской форме и только на грузовых машинах.

Мы знали, что противник ведет радиоразведку и подслушивает телефонные разговоры, и разработали в целях дезинформации целую программу радио- и телефонных сообщений. Переговоры велись только о строительстве обороны и подготовке ее к осенне-зимней кампании. Радиообман строился главным образом на коде, легко поддающемся расшифровке.

Было издано много тысяч листовок и несколько памяток бойцу в обороне. Эти листовки и памятки были подброшены противнику, с тем чтобы было видно, в каком направлении идет политическая подготовка советско-монгольских войск».

Генерал Огису и его штаб также планировали наступление, которое было назначено на 24 августа. При этом, с учётом печального для японцев опыта боёв на горе Баин-Цаган, в этот раз охватывающий удар планировался на правом фланге советской группировки. Форсирование реки не планировалось.

Ранним утром 20 августа, упредив удар противника, советская артиллерия провела внезапный артиллерийский налет по командным пунктам и зенитным батареям японцев. После первого огневого налета - массированный удар бомбардировщиков, затем - артиллерийская подготовка продолжительностью 2 часа 45 минут. В момент переноса огня с переднего края в глубину советские стрелковые дивизии, мотоброневые и танковые бригады нанесли удары по северным и южным флангам японской группировки.

Мчались танки, ветер поднимая,
Наступала грозная броня.
И летели наземь самураи
Под напором стали и огня.

Основной удар с юга наносила группа Потапова, включающая 57-ю стрелковую дивизию и 6-ю танковую бригаду. С севера наносила удар группа Алексеенко (новый командир 11-й танковой бригады, пополненной танками БТ-7 до 200 машин). Маневр 11-й тбр был идентичен прерванному японской атакой 3 июля. В резерве были 9-я мотоброневая бригада и авиадесантная бригада. Центр построения составляла 82-я сд под командованием комбрига Д. Е. Петрова. Также в операции участвовали монгольские 6-я и 8-я кавалерийские дивизии под общим командованием маршала Хорлогийна Чойбалсана.

Перед крупномасштабным наступлением было жизненно необходимо получить точные разведданные о противостоящем противнике, однако добыча этих сведений имела определенные трудности.

«Сложность добывания сведений о противнике усугублялась отсутствием в районе действий гражданского населения, от которого можно было бы кое-что узнать. Со стороны японцев перебежчиков не было. А бежавшие к нам баргуты (монголы-скотоводы, живущие в северо-западной части Маньчжурии), как правило, ничего не знали о расположении и численности японских частей и соединений. Лучшие данные мы получали от разведки боем. Однако эти данные охватывали только передний край и ближайшие огневые позиции артиллерии и минометов.

Наша разведывательная авиация давала хорошие авиаснимки глубины обороны, но учитывая то, что противник обычно широко применял макеты и другие обманные действия, мы должны были быть очень осторожными в своих выводах и неоднократными проверками устанавливать, что является настоящим, что ложным.

Просочиться мелким разведывательным группам в глубину обороны противника случалось редко, так как японцы очень хорошо просматривали местность в районе расположения своих войск».

Северная, и южная ударные группировки переправились на западный берег Халхин-Гола только в ночь на 19 июля. Тем самым была обеспечена внезапность удара утром 20 июля.

«К рассвету всё должно было быть скрыто в зарослях вдоль реки в подготовленных укрытиях. Материальная часть артиллерии, минометы, средства тяги и различная техника тщательно укрывались маскировочными сетками, приготовленными из местных подручных материалов. Танковые части выводились в исходные районы мелкими группами с разных направлений, непосредственно перед началом артиллерийской и авиационной подготовки. Их скорости позволяли это сделать».

Снова обнаружилась плохая работа разведки: северная группа не смогла сходу прорвать оборону, ключом к которой была, как оказалось, сильно укрепленная высота «Палеи». В наступлении южной группы 6-я танковая бригада запоздала при переправе – не выдержал тяжести танков наведенный саперами понтонный мост. Переправа и сосредоточение бригады были полностью закончены к исходу дня.

К исходу дня стрелковые войска прошли до 12 км, преодолевая отчаянное сопротивление, и начали окружение японской армии, а механизированные части вышли к монгольско-китайской границе.

22-го августа японские войска, придя в себя, повели упорные оборонительные бои, поэтому Г.К. Жукову пришлось ввести в сражение резервную 9-ю мотоброневую бригаду.

23 августа на центральном участке фронта Г. К. Жукову пришлось даже ввести в бой свой последний резерв: авиадесантную бригаду и две роты пограничников, хотя при этом он и шёл на немалый риск. К исходу дня основные силы 6-й армии были окружены на монгольской территории, не имея возможности отойти в сторону оккупированного ими Китая.

24 августа четыре полка японской армии все-таки перешли по плану в наступление с территории Маньчжурии, но были отброшены 80-м стрелковым полком, прикрывавшим границу.

Только за 24 и 25 августа бомбардировщики СБ совершили 218 боевых групповых вылетов и сбросили на противника около 96 тонн бомб. Истребителями за эти два дня в воздушных боях было сбито около 70 японских самолетов.

27 августа советские войска расчленили японскую группировку на две части и, несмотря на фанатичное упорство воинов Ямато, к утру 31 августа сопротивление остатков 6-й армии было подавлено. Красная Армия в качестве трофеев захватила около 200 орудий, 100 автомашин, 400 пулеметов, 12 тысяч винтовок и множество боеприпасов.

В сентябре начальником штаба 1-й армейской группы был назначен старший преподаватель Академии Генштаба А.И. Гастилович (по итогам Великой Отечественной войны – генерал-лейтенант, командующий 18-й армией 4-го Украинского фронта). Причины снятия Богданова не афишируются. Г.К. Жуков вообще не упоминает его в своих «Воспоминаниях и размышлениях», отделываясь сухим безличным «начштаба» - "разработку плана генерального наступления в штабе армейской группы вели лично командующий, член Военного совета, начальник политотдела, начальник штаба, начальник оперативного отдела". Возможно между категоричным комкором, стремившимся, прежде всего, к единоначалию в своей армейской группе, и его начальником штаба произошел конфликт, который, в отличие от «холодной войны» со Штерном, перерос в открытую фазу, после чего оппонентов решили разъединить. Отстранение Богданова могло иметь и более прозаическое объяснение, например, по ранению или по болезни. Потому что свое следующее назначение герой Испании и Халхин-Гола получит очень не скоро – лишь в декабре 1941 комкор Богданов примет 461-ю стрелковую дивизию.

Бои закончились только 16 сентября. За все время боев потери японской стороны убитыми, ранеными и пленными составили от 61 до 67 тысяч человек по разным оценкам (из них около 25 тысяч – безвозвратные). В том числе – около 45 тысяч в июле-августе 1939 года. Японцы утратили большое количество вооружения и военной техники, лишились 160 самолетов (по другим данным – до 600).

Общие потери советско-монгольских войск составили от 18,5 до 23 тысяч по разным оценкам, 108 танков и 207 самолетов. Из них потери РККА: 6831 человек убит, 1143 – пропали без вести, 15 251 – ранены.

После окончания военных действий Жукова принял Сталин и отметил его действия, назначив командующим самым крупным и важным военным округом – Киевским. Таким образом, "хасанский синдром" 1938 года, стоивший жизни маршалу Блюхеру, в военном столкновении с Японией был преодолен.

На докладе у И.В. Сталина Г.К. Жуков так оценил противостоящую ему императорскую армию:

«Японский солдат хорошо подготовлен, особенно для ближнего боя. Дисциплинирован, исполнителен и упорен в бою, особенно в оборонительном. Младший командный состав подготовлен очень хорошо и дерется с фанатическим упорством. Как правило, младшие командиры в плен не сдаются и не останавливаются перед «харакири». Офицерский состав, особенно старший и высший, подготовлен слабо, малоинициативен и склонен действовать по шаблону. Что касается технического состояния японской армии, считаю ее отсталой. Японские танки типа наших МС-1 явно устарели, плохо вооружены и с малым запасом хода. Должен также сказать, что в начале кампании японская авиация била нашу авиацию. Их самолеты превосходили наши до тех пор, пока мы не получили улучшенной «Чайки» и И-16. Артиллерия наша во всех отношениях превосходила японскую, особенно в стрельбе. В целом наши войска стоят значительно выше японских. Монгольские войска, получив опыт, закалку и поддержку со стороны частей Красной Армии, дрались хорошо, особенно их броневой дивизион на горе Баин-Цаган. Надо сказать, что монгольская конница была чувствительна к налетам авиации и артиллерийскому огню и несла большие потери».

Г.М. Штерн и Г.К. Жуков за бои на Халхин-Голе получили высокое звание Герой Советского Союза. Кроме того, в 1972 году Указом Великого народного хурала МНР за участие в разгроме японских войск на Халхин-Голе Жуков удостоен звания Героя Монгольской Народной Республики.

Я.В. Смушкевич стал Дважды Героем Советского Союза.

Начальник штаба 1-й армейской группы комбриг М.А. Богданов никаких наград за Халхин-Гол не получил, а Великую Отечественную войну закончил в должности командира 8-й гвардейской вдд в звании генерал-майора. Часть современных исследователей считает, что именно он сыграл ключевую роль в общем окружении и разгроме японских войск, однако каких-либо документальных подтверждений этой версии нет. Богданова отмечали как отличного методиста, офицера широкого кругозора и больших знаний. Он лично руководил многими тактическими учениями, но подобных Халхин-Голу взлетов военной мысли в его карьере больше не прослеживается.

Иван Иванович Федюнинский в начале боевых действий в районе реки Халхин-Гол занимал должность помощника командира полка по хозяйственной части, затем возглавил 24-й мотострелковый полк. По окончании военных действий И.И. Федюнинский был назначен командиром 82-й дивизии. Эта дивизия в первом периоде Отечественной войны исключительно упорно дралась на можайском направлении. Успешно командовал генерал-майор Федюнинский стрелковым корпусом на Юго-Западном фронте, а потом и 42-й армией под Ленинградом.

Дивизионный комиссар М.С. Никишев в начале Великой Отечественной войны погиб на Украине, где был в должности члена Военного совета 5-й армии Юго-Западного фронта.

Комбриг Михаил Иванович Потапов, руководивший главной ударной группировкой на южном фланге армейской группы, в Великую Отечественную войну командовал 5-й армией Юго-Западного фронта.

Г.М. Штерн во время Финской войны командовал 8-й армией (в непрерывных тяжелых боях нанесла финнам серьезные потери, больше всего артиллерией и авиацией, но поставленной ей главным командованием задачи выполнить полностью не сумела), в 1940 году получил орден Красной Звезды и звание генерал-полковника.

Я.В. Смушкевич в 1940 году получил воинское звание генерал-лейтенант авиации, должность генерал-инспектора ВВС РККА, а в декабре того же года - помощника начальника Генерального штаба РККА по авиации.

28 октября 1941 года Г.М. Штерн, Я.В. Смушкевич, П.В. Рычагов и другие высокопоставленные офицеры были расстреляны по обвинению в участии в военной заговорщической организации. Имя командарма Г.М. Штерна было вычеркнуто из учебников, и Халхин-Гол долгое время представлялся единоличной победой Г.К. Жукова.

В 1954 году осужденные по этому делу были посмертно реабилитированы с формулировкой «за отсутствием состава преступления».

После поражения Японии в этом пограничном конфликте принц Коноэ признался германскому послу Отту: «Я понял, потребуется еще два года, чтобы достигнуть уровня техники, вооружения и механизации, которые показала Красная Армия в боях в районе Халхин-Гола». На переговорах, проходивших уже после окончания боев, представитель японского командования генерал Фудзимото заявил председателю советской комиссии заместителю Жукова комбригу Михаилу Потапову: «Да, вы нас поставили очень низко...»

Монгольский народ горячо благодарил защитивших его от японской агрессии бойцов и командиров Красной Армии:

«От всего трудового народа Монголии горячо приветствуем вас, защитников нашей Родины от японских захватчиков, и поздравляем с успешным окружением и полным разгромом самураев, пробравшихся на нашу землю.

Наш народ золотыми буквами впишет в историю борьбы за свою свободу и независимость вашу героическую борьбу с японской сворой в районе реки Халхин-Гол. Если бы не ваша братская бескорыстная помощь, мы не имели бы независимого Монгольского революционного государства. Если бы не помощь Советского государства, нам грозила бы такая же участь, какую переживает народ Маньчжурии. Японские захватчики разгромили бы и ограбили нашу землю и трудовое братство. Этого не случилось и никогда не случится, так как нам помогает и нас спасает от японского нашествия Советский Союз.

Спасибо вам и спасибо советскому народу!».

И эта благодарность не была пустыми словами. Только за 1941 год от Монгольской Народной Республики было получено 140 вагонов различных подарков для советских воинов на общую сумму 65 миллионов тугриков. Во Внешторгбанк поступило 2 миллиона 500 тысяч тугриков и 100 тысяч американских долларов, 300 килограммов золота. Было построено 53 танка, из них 32 танка Т-34, на бортах которых стояли славные имена Сухэ-Батора и других героев МНР. Многие из этих танков дошли до Берлина в составе 112-й танковой бригады 1-й гвардейской танковой армии.

Кроме танков, советским Военно-Воздушным Силам была передана авиационная эскадрилья «Монгольский арат». Она вошла в состав 2-го Оршанского гвардейского авиационного полка. Эскадрилья «Монгольский арат» совершала победный боевой путь на протяжении всей войны. В дар Красной Армии в 1941-42 годах поступило 35 тысяч лошадей, которые пошли на укомплектование советских кавалерийских частей.

Когда в 1945 году Советское правительство, согласно договоренности с союзниками по антигитлеровской коалиции, объявило Японии войну, монгольская армия, руководимая лично X. Чойбалсаном и Ю. Цеденбалом, действовала на правом крыле советских войск, в составе советско-монгольской конно-механизированной группы под командованием генерала И. А. Плиева.

За умелое руководство боевыми операциями Маршал МНР X. Чойбалсан был награжден орденом Суворова I степени, Ю. Цеденбал удостоен ордена Кутузова I степени. 26 человек награждены орденом Красного Знамени, орденом Славы II степени- 13 человек, медалью «За отвагу» - 82 человека.

Успешные завершения боевых операций у озера Хасан и на реке Халхин-Гол накануне второй мировой войны уберегли СССР от серьезной угрозы войны на два фронта.

2010-11-22 в 15:12

Жизнь хороша!

Спасибо за статью, интересно

2010-11-22 в 15:33

"Можно выклянчить все! Деньги, славу, власть, но только не Родину… Особенно такую, как моя Россия"

2010-11-22 в 16:15

12 января 1918 г. на рейде Владивостока появился японский броненосец "Ивами". Через два дня в бухту Золотой Рог вошли японский крейсер "Асахи" и английский крейсер "Суффолк".
Японский консул во Владивостоке поспешил заверить местные власти, что военные корабли прибыли для защиты проживающих там японских подданных. Необходимость такой защиты была доказана довольно быстро. 4 апреля во Владивостоке неизвестными лицами были убиты два японца - служащие местного отделения одной из японских фирм. Уже на следующее утро во Владивостоке высадился японский военный десант. Так началась открытая военная интервенция на Дальнем Востоке Советской России.
Впрочем, на первом этапе военные действия вели отряды белогвардейцев под руководством атаманов Семенова, Калмыкова и Гамова, вооруженные на деньги Японии и США. На руку интервентам сыграло и восстание чехословацких легионеров, захвативших ряд городов Сибири и Дальнего Востока вдоль Транссибирской железнодорожной магистрали. 2 августа 1918 г. японское правительство объявило, что пошлет во Владивосток войска для оказания помощи чехословацкому корпусу. В тот же день японский десант захватил Николаевск-на-Амуре, где никаких чешских легионеров не было. Вскоре во Владивостоке стали высаживаться американские, английские и французские войска. Объединенный экспедиционный корпус интервентов возглавил японский генерал Отани.
К началу октября 1918 г. численность японских войск на Дальнем Востоке России достигла 70 тысяч человек. Они захватывали железные дороги, корабли Амурской флотилии, постепенно расширяя зону оккупации. Между тем ситуация в самой Японии была весьма тревожной. В августе 1918 г. в стране вспыхнули "рисовые бунты". К этому времени стал особенно ярким контраст между нажившимися за годы войны спекулянтами и бедняками города и села, утратившими возможность сводить концы с концами. Но правительственные чиновники продолжали выгребать остатки зерна из крестьянских амбаров для нужд армии. Кроме того, понадобилось немалое количество рекрутов для отправки в Россию. Озлобление народных масс достигло предела.
В рядах японского экспедиционного корпуса участились случаи неповиновения солдат офицерам, происходили солдатские бунты, были случаи перехода японских военнослужащих на сторону Красной Армии и партизан. Антивоенную пропаганду в войсках вели японские социалисты и коммунисты.
В феврале-мае 1920 г. в Николаевске-на-Амуре произошли события, которые были использованы для обоснования интервенции и ее расширения. Город, занятый японскими войсками, был осажден красным партизанским отрядом. 28 февраля в результате переговоров было заключено соглашение "О мире и дружбе японцев и русских", по которому партизаны мирно вошли в город. Однако 12 марта начался вооруженный конфликт. В результате японцы были разбиты, часть их попала в плен. Через месяц в Николаевск был направлен крупный японский контингент. Командир партизанского отряда при отступлении приказал расстрелять всех пленных (в том числе и японцев), а также всех жителей, которые отказались покинуть город вместе с ним.
Японские войска заняли Северный Сахалин, оправдывая это необходимостью "платы за кровь" японских солдат, погибших в ходе интервенции.
Жестокая гражданская война в европейской части России связывала руки правительству в Москве. Не имея возможности открыто противостоять интервенции на Дальнем Востоке, оно предложило в апреле 1920 г. создать демократическую Дальневосточную республику (ДВР) как буферное государство между РСФСР и Японией. ДВР объединила всю российскую территорию от Владивостока до Байкала. Японцы отказались признать правительство ДВР и продолжали оказывать помощь атаману Семенову, державшему под своим контролем Читу.
Но удержаться в Забайкалье японским войскам не удалось. Под ударами Народно-революционной армии они были вынуждены отойти к Хабаровску. В августе 1920 г. японское правительство направило в штаб своего экспедиционного корпуса в Сибири приказ, в котором говорилось: "Общее положение в Европе, победы советских армий на польском фронте, возрастающая опасность со стороны советского правительства, ощущаемая антипатия со стороны Соединенных Штатов и Китая <…> вынуждают нас отказаться на некоторое время от оккупационных планов в Сибири, оставаясь, однако, в тех местах, где расположены наши войска".
Оккупированная зона Дальнего Востока продолжала неуклонно сокращаться. В октябре 1920 г. японцы оставили Хабаровск. Вместе с белогвардейцами они организовали в ряде городов Приморья вооруженные перевороты, стремясь вырвать власть из рук правительства ДВР. Во Владивостоке было сформировано прояпонское правительство братьев Меркуловых. Одновременно были предприняты попытки с помощью белогвардейских формирований атамана Семенова, генерала Сычева, барона Унгерна вновь вернуться в Амурскую область и Забайкалье. Эти планы реализовать не удалось, и Япония вынуждена была пойти на мирные переговоры с правительством ДВР. В августе 1921 г. в Дайрене японцы предъявили представителям ДВР проект договора, по характеру своему напоминавший ультимативное "21 требование" к Китаю 1915 г. Среди прочих пунктов в договоре были требования предоставить японским подданным право владения землей, разработки горных и лесных промыслов и полную свободу торговли, а также свободу плавания японских судов по Амуру и в прибрежных водах, превратить Владивосток в "вольный порт" под иностранным контролем. Наконец, Япония потребовала как компенсацию за понесенные в ходе интервенции убытки предоставить ей в аренду на 80 лет северную часть острова Сахалин.
Эти требования встретили решительный отпор со стороны правительства ДВР, и в апреле 1922 г. растянувшаяся на девять месяцев Дайренская конференция была прервана. Японцы с помощью белогвардейцев вновь заняли Хабаровск. Народно-революционная армия совместно с партизанами перешла в наступление. После решительного сражения 12 февраля под Волочаевкой белые откатились на юг под защиту японских штыков. Правительство братьев Меркуловых ушло в отставку. "Правителем" стал бывший колчаковский генерал Дитерихс. Но это уже не могло переломить хода событий. Японское военное командование 15 августа 1922 г. заявило о предстоящей эвакуации из Приморья.
В сентябре 1922 г. в китайском Чанчуне открылась новая мирная конференция, призванная урегулировать отношения между ДВР и Японией. Японцы вновь предложили россиянам чуть модернизированный, но абсолютно неприемлемый вариант Дайренского проекта, отказываясь в то же время документально зафиксировать сроки вывода своих войск с Северного Сахалина. После трех недель бесплодных споров конференция завершилась безрезультатно.
В октябре Народно-революционная армия ДВР возобновила наступление на белогвардейцев, разбила отряды Дитерихса и, взяв штурмом укрепления Спасска, подошла к Владивостоку. Далее выжидать было нельзя, и японское командование объявило о выводе своих войск из Приморья 25 октября 1922 г. В этот день партизаны заняли Владивосток, а уже 15 ноября 1922 г. ВЦИК объявил ДВР составной частью РСФСР. Интервенция завершилась полным крахом. Но японцы остались на Северном Сахалине, откуда они ушли только в 1925 г., после установления дипломатических отношений с СССР. The march of the Japanese army at Vladivostok city.

The Illustration of the Siberian War, no. 3.
The battle of Usri , Siberia. Captain Konomi died in the battle, fighting.

The Illustration of the Siberian War, no. 4.
The Japanese army defeated the German-Austrian Army near Usri , Siberia.

The Illustration of the Siberian War, no. 5.
The first battle near Manturia . The Japanese soldiers defeated the enemy"s cavalry.

The Illustration of the Siberian War, no. 6.
The brilliant exploit of the Noshido(?) Infantry Company destroyed rail road, going around the back of the ememy.

The Illustration of the Siberian War, no. 7.
The Japanese cavalry taken possession of Khobarovsk pursueing and attacking the enemies.

The Illustration of the Siberian War, no. 8.
The Japanese cavalry advanced furiously in storm.

The Illustration of the Siberian War, no. 9.
The Japanese army occupied Habalofsk -- Amur Fleet surrendered.

The Illustration of the Siberian War, no. 10.
Furious fighting at Amur.

Намедни, смотрел я по телевизору о Жукове. И всплыла в памяти фраза из Виктора Суворова о неком комбриге Богданове. Который, по его словам, командовал у Жукова штабом во время Халхин-Гола. И в 2 книгах о критике Жукова об этом самом Богданове он написал буквально несколько строк. Все вроде правильно. Пусть даже очень гениальный начштаба - только маленький человек тени не однозначной фигуры Жукова. Но одна фраза запомнилась и с нее я хочу начать:

В 1969 году вышли мемуары Жукова. Имя начальника штаба 1-й армейской группы Жуков называть, почему-то не стал. И тогда другие маршалы, стали напоминать Жукову: ей, не забывай, кто у тебя был начальником штаба! Твою операцию на Халхин-Голе планировал сам Богданов! Почему о нем забыл?"

Обратите внимание: не сам Рокоссовский, не сам Баграмян или сам Ватутин. А сам Богданов! Т.е. через тридцать лет простой комбриг (знание где-то между полковником и генерал майором, и хоть это больше чем ефрейтор, но для маршала то.. тфу.) личность - известная, с не вероятным профессиональным авторитетом. Историю отечественной войны я думал что знаю, но о комбриге М.А. Богданове не слышал. Генералов с такой фамилией было много. Значит надо искать.

И тут выясняется, что это не генерал, а кладезь не состыковок. Все что о нем есть это 8 абзацев в википедии и все остальные интернет ресурсы простое копирование.

Итак соавтор самой крупной успешной довоенной операции начав ее комбригом закончил ее... комбригом и не получил НИКАКОЙ награды. Напомню, Жуков получил звезду героя. И по всем печатным изданием, как почитателей, так и хулителей - заслуженно.

Ну ладно, скажем не ужился с Жуковым и отправили его в "опалу". Но совсем ничего?! Ну не могло быть! Отправка в почетную ссылку испокон веку сопровождалась, какой ни будь висюлькой. А тут НИЧЕГО.

Но факты вещь упрямая. По тому, что я нашел, наш герой попадает в Туркестан и там готовит дикое местное население к будущей войне.

Потом проходит 2 года начинается война и в декабре 41 наш комбриг всплывает в знании... комбрига. Абзац.

Год до войны началась переаттестация советского генералитета. Знания комбрига, комдива и т.д. менялись на генеральские. Не получили знания или те кто был, репрессировал и их восстановили в командовании без аттестации, с намеком так сказать: "помни что тебя из дерма не вытащили, а только голову дали приподнять", или те кто уж очень проштрафился. Но когда началась война. После диких потерь в кадровом комсоставе в начале войны. Когда людей командовать с лагерных шконок достают, когда в Ленинграде капитаны полками командуют, такой штабист... Правильно остается комбригом и дальше. И командует обычной дивизией.

Я не буду, описывает его боевой пусть, это будет банальная копия википедии, но интересно одно. Он получает знание генерал-майора в декабре 42. Напомню, что в начале 43его КА получила погоны и комбригов, как знание, не останется в принципе. А давать ему полковника …. Оказалось, что воюя в 36-том в Испании он уже тогда был полковником, да и должность ком дивизии - генеральская.

Дальше человек воюет. Успешно. И заканчивает войну этот человек в звании догадайтесь? Правильно. В звании
генерал-майора. При этом грудь полна орденов. Господа, этого быть не может! За один его орден Суворова II степени он должен был получить повышение! У меня дед начав войну младлееем закончил подполковником. А тут кадровый генерал, легенда! начал и закончил войну в одном звании!

Операция на реке Халхин-Гол в 1939-м является одной из самых ярких страниц в истории русского оружия и мировом военном деле. Подавляющее большинство специалистов склоняется к тому, что сокрушительный разгром на Халхин-Голе стал решающим аргументом в пользу того, что Япония так и не ударила с востока, когда СССР боролся с Германией на западе.
Советская историография и массовая культура однозначно связывала эту победу с именем Г.К. Жукова. И в сознании большинства людей сформировалась однозначная связь: Халхин-Гол – Жуков, Жуков – Халхин-Гол. А недавно мне попалась статья в Википедии, посвященная В.К. Триандафилову, где указывается, что его разработки в области Теории глубокой операции впервые на практике были использованы М.А. Богдановым и ни слова о Жукове. Википедия – не тот источник, которому можно безоговорочно верить, но сомнение запало и я решил углубиться в вопрос. Тем более, что вопросы периодически возникали: Как были организованы войска? Кто командовал частями и соединениями? Кто был начальник штаба и планировал всю операцию?
Чтобы было понятно, как наши войска оказались на монгольской территории и как развивались события, кратко напомним их хронологию. 12 марта 1936-го года был подписан «Протокол о взаимопомощи» между Монголией и СССР, в соответствии с которым на территории МНР были размещены советские войска, объединенные в 57-й особый стрелкового корпуса. Причиной подписания этого протокола стала усилившаяся агрессивность японцев с территории марионеточного государства Манчжоу-Го. Весной 1939-го начались открытые боевые столкновения. В конце мая с обеих сторон уже были задействованы не только стрелковые части, но и артиллерия, авиация, бронетехника. В июне на должности командира корпуса Фекленко сменил Жуков. 19 июня 57-й особый корпус был развёрнут в 1-ю армейскую (фронтовую) группу. А дальше данные начинают расходиться. Одни источники утверждают, что командовал группой Г.М. Штерна и создана она была 5 июня в Чите. Был учрежден военный совет группы в составе: командующий командарм 2-го ранга Г. М. Штерн, начальник штаба комбриг М. А. Богданов, командующий авиацией комкор Я. В. Смушкевич, комкор Г. К. Жуков, дивизионный комиссар М. С. Никишов. Другие утверждают, что группой командовал Жуков, а Штерн осуществлял координацию с частями Забайкальского военного округа.
Я свел в таблицу данные высших офицеров Красной Армии, находившихся в то время на Халхин-Голе. Смушкевича и Никишова мы не рассматриваем.
Ф.И.О.
Воинское звание
Должность
Фекленко Н.В.
Комдив
Командир 57-го особого стрелкового корпуса до 12 июня 1939-го
Жуков Г.К.
Комдив, с 31 июля 1939-го комкор
Инспектор, командир 57-го особого стрелкового корпуса, командующий 1-й армейской (фронтовой) группы (?)
Богданов М.А.
комбриг
Начальник штаба 1-й армейской (фронтовой) группы
Штерн Г.М.
Командарм 2-го ранга
Командующий 1-й армейской (фронтовой) группы (?)
Возникает вопрос. Так кто же всё-таки командовал советской военной группировкой? Штерн или Жуков? Я попытался найти текст Приказа НКО № 0029 1939-го года, но не получилось. Думаю, текст приказа разъяснил бы если не всё, то многое.

Попробуем порассуждать. Г.М. Штерн на момент боев имел опыт войны с японцами у озера Хасан, разбирался в специфике Дальневосточного театра военных действий, был старше по званию. Жуков опыта недавних боевых действий не имел. Присвоение Жукову звания комкора 31 июля 1939-го говорит о том, что он действительно командовал войсковыми частями, уровня корпуса. Обратите внимание на фотографию, приложенную к тексту. Слева – Штерн, в центре – Чойбалсан, справа – Жуков. Хорошо видны знаки различия и выражение лиц Штерна и Жукова. В таком составе эти люди могли собраться только в августе – начале сентября 1939-го в монгольской степи. После разгрома японцев звания Героя Советского Союза были удостоены и Штерн (29 августа 1939), и Жуков (28 августа 1939) – практически в один день. Исходя из этого, формируется следующая гипотеза: Штерн в должности командующего армейской группой осуществлял общую организацию войсковой операции, включая снабжение, переброску войск (а это сотни километров по безводной степи), а Жуков занимался непосредственно боевой операцией. Разработкой плана операции занимался Богданов и Жуков, косвенно ему подчинялся (как начальнику штаба армейской группы)
Таким образом, мы видим трех человек, осуществлявших разгром японцев в 1939-м в Монголии: Штерн, Жуков, Богданов. Из всех троих самую стремительную карьеру сделал Жуков. После Халхин-Гола – командующий Киевским Особым военным округом, в 1941-и Начальник Генерального штаба РККА. При введении генеральских званий, ему единственному из комкоров было присвоено звание генерал армии, остальным присваивали генерал-лейтенантов и генерал-майоров.
Штерн воевал в Финляндии, командовал Дальневосточным фронтом, затем неожиданно в апреле 1941-го был назначен командующим ПВО страны. Был арестован 7 июня 1941-го и в октябре расстрелян.
Богданов за Халхин-Гольские события был награжден Орденом Красного Знамени. Но в марте 1940-го был осужден на 4 года ИТЛ, освобожден в августе. Великую Отечественную войну окончил на должности командира дивизии и в звании генерал-майор.
Таким образом, мы видим трех человек, осуществлявших разгром японцев в 1939-м в Монголии: Штерн, Жуков, Богданов. Причем Жуков явно находился в подчинении Штерна, а собственно разработка первого в истории «блицкрига» осуществлялась Богдановым. Понятно умолчание советской историографии об осужденных, но сейчас можно и нужно вспомнить обо всех, кто внес свой вклад в одну из наиболее славных страниц советской военной истории.
P.S. В своей книге «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков вспоминает фамилии командиров отдельных бронемашин, но никак не упоминает ни Штерна, ни Богданова. Как-то не очень правильно это выглядит.

По отдельным источникам 19 июля.
По отдельным источникам до 6 июня.
Этот арест может быть как-то связан с немецким самолетом, который через всю страну прилетел в Москву в июне 1941-го. Что за самолет, кого или что он привез – неизвестно.

Оригинал статьи находится здесь.