Долгие столетия народы Сибири жили в небольших поселениях. В каждом отдельном населенном пункте проживал свой род. Жители Сибири дружили между собой, вели совместное хозяйство, часто являлись родственниками друг другу и вели активный образ жизни. Но за счет обширной территории Сибирского края, эти деревни находились далеко друг от друга. Так, например, жители одной деревни вели уже свой образ жизни и говорили на непонятном языке для своих соседей. Со временем, некоторые поселения исчезали, а некоторые, становились больше и активно развивались.
История народонаселения в Сибири.
Первыми коренными жителями Сибири принято считать племена самодийцев. Они населяли северную часть. К их основному занятию можно отнести оленеводство и ловлю рыбы. Южнее обитали племена манси, которые жили за счет охоты. Главным их промыслом была добыча пушнины, которой они расплачивались за своих будущих жен и покупали необходимые для жизни товары.
Верховья Оби населяли тюрские племена. Их основным занятием являлось кочевое скотоводство и кузнечный промысел. Западнее Байкала жили бурята, которые прославились своим железоделательным ремеслом.
Самую большую территорию от Енисея и до Охотского моря населяли тунгусские племена. Среди них было множество охотников, рыболовов, оленеводов, некоторые занимались ремеслом.
Вдоль берега Чукотского моря, расположились эскимосы (около 4 тыс. человек). По сравнению с другими народами того времени, у эскимосов было самое медленное социальное развитие. Орудие труда было сделано из камня либо дерева,. К основным хозяйственным занятием можно отнести собирательство и охоту.
Главным способом выживания первых поселенцев Сибирского края была охота, оленеводство и добыча пушнины, которая являлась валютой того времени.
К концу XVII века самыми развитыми народами Сибири были буряты и якуты. Татары являлись единственным народом, которые до прихода русских, успели организовать государственную власть.
К самым крупным народам до русской колонизации можно отнести следующие народы: ительмены (коренные жители Камчатки), юкагиры (населяли основную территорию тундры), нивхи (жители Сахалина), тувинцы (коренное население Республики Тувы), сибирские татары (располагались на территории Южной Сибири от Урала до Енисея) и селькупы (жители Западной Сибири).
Коренные народы Сибири в современном мире.
Согласно Конституции РФ каждый народ России получил право на национальное самоопределение и идентификацию. С момента распада СССР Россия официально превратилась в многонациональное государство и сохранение культуры малых и исчезающих народностей стало одним из государственных приоритетов. Не обошли вниманием здесь и сибирские коренные народы: некоторые из них получили право на самоуправление в автономных округах, другие же образовали собственные республики в составе новой России. Совсем малочисленные и исчезающие народности пользуются всесторонней поддержкой государства, и усилия многих людей направлены на сохранение их культуры и традиций.
В рамках данного обзора мы дадим краткую характеристику каждому сибирскому народу, численность которого больше либо приближается к 7 тысячам человек. Более мелкие народы сложно охарактеризовать, поэтому мы ограничимся их названием и численностью. Итак, начнем.
- Якуты - самый многочисленный из сибирских народов. Согласно последних данных, численность якутов составляет 478 100 человек. В современной России якуты одни из немногих народностей, которые имеют собственную республику, причем её площадь сравнима с площадью среднестатистического европейского государства. Республика Якутия (Саха) территориально расположена в Дальневосточном Федеральном Округе, однако этнос «Якуты» всегда считался коренным сибирским народом. Якуты обладают интересной культурой и традициями. Это один из немногих народов Сибири, имеющий собственный эпос.
- Буряты - это еще один сибирский народ с собственной республикой. Столица Бурятии - город Улан-Уде, расположенный к востоку от озера Байкал. Численность бурятов составляет 461 389 человек. В Сибири широко известна бурятская кухня, по праву считающаяся одной из лучших среди этнических. Достаточно интересна история этого народа, его легенды и традиции. Кстати, Республика Бурятия - это один из основных центров буддизма в России.
- Тувинцы. Согласно последней переписи населения, 263 934 идентифицировали себя как представители тувинского народа. Республика Тыва - одна из четырех этнических республик Сибирского Федерального Округа. Её столица - город Кызыл с населением в 110 тысяч человек. Общее население республики приближается к 300 тысячам. Здесь также процветает буддизм, а традиции тувинцев говорят еще и о шаманизме.
- Хакасы - один из коренных народов Сибири численностью в 72 959 человек. Сегодня имеют собственную республику в составе Сибирского Федерального Округа и со столицей в городе Абакан. Этот древний народ издавна жил на землях к западу от Великого Озера (Байкал). Он никогда не был многочисленен, что не помешало ему пронести сквозь века свою самобытность, культуру и традиции.
- Алтайцы. Место их проживания довольно компактно - это Алтайская горная система. Сегодня алтайцы проживают в двух субъектах Российской Федерации - Республике Алтай и Алтайском Крае. Численность этноса «алтайцы» составляет около 71 тысячи человек, что позволяет говорить о них, как о достаточно крупном народе. Религия - шаманизм и буддизм. Алтайцы имеют собственный эпос и ярко выраженную национальную принадлежность, не позволяющие спутать их с другими сибирскими народами. Этот горный народ обладает многовековой историей и интереснейшими легендами.
- Ненцы - один из малых сибирских народов, компактно проживающих в районе Кольского полуострова. Его численность в 44 640 человек позволяет отнести его к малым народам, традиции и культура которых охраняется государством. Ненцы - кочевники-оленеводы. Они принадлежат к так называемой самодийской народной группе. За годы XX века численность ненцев выросла примерно вдвое, что говорит об эффективности государственной политики в области сохранения малых народов Севера. Ненцы имеют собственный язык и устный эпос.
- Эвенки - народ, преимущественно проживающий на территории Республики Саха. Численность этого народа в России составляет 38 396 человек, часть из которых проживает в сопредельных с Якутией областях. Стоит сказать, что это примерно половина от общей численности этноса - примерно столько же эвенков проживает в Китае и Монголии. Эвенки - народ маньчжурской группы, не обладающий собственным языком и эпосом. Родным языком эвенков считается тунгусский. Эвенки - прирожденные охотники и следопыты.
- Ханты - коренной народ Сибири, относящийся к угорской группе. Большинство хантов проживает на территории Ханты-Мансийского Автономного Округа, находящегося в составе Уральского Федерального Округа России. Общая численность хантов составляет 30 943 человека. На территории Сибирского Федерального округа проживает порядка 35% хантов, причем львиная их доля приходится на Ямало-Ненецкий АО. Традиционные занятия хантов - рыбная ловля, охота и оленеводство. Религия предков - шаманизм, однако в последнее время все больше хантов причисляют себя к православным христианам.
- Эвены - народ, родственный эвенкам. По одной из версий они представляют собой эвенкийскую группу, которая была отсечена от основного ореола проживания продвигающимися на юг якутами. Долгое время вдали от основного этноса сделало эвенов отдельным народом. На сегодняшний день их численность составляет 21 830 человек. Язык - тунгусский. Места проживания - Камчатка, Магаданская область, Республика Саха.
- Чукчи - кочевой сибирский народ, который занимается в основном оленеводством и проживает на территории Чукотского Полуострова. Их численность составляет около 16 тысяч человек. Чукчи относятся к монголоидной расе и по мнению многих антропологов являются коренными аборигенами Крайнего Севера. Основная религия - анимизм. Коренные промыслы - охота и оленеводство.
- Шорцы - тюркоязычный народ, живущий в юговосточной части Западной Сибири, главным образом на юге Кемеровской области (в Таштагольском, Новокузнецком, Междуреченском, Мысковском, Осинниковском и др. районах). Их численность составляет порядка 13 тысяч человек. Основная религия - шаманизм. Шорский эпос представляет научный интерес в первую очередь своей самобытностью и древностью. История народа восходит к VI веку. Сегодня традиции шорцев сохранились лишь в Шерегеше, та как большая часть этноса переехала в города и в значительной степени ассимилировалась.
- Манси. Этот народ известен русским еще с момента начала основания Сибири. Еще Иван Грозный посылал рать против манси, что говорит о том, что они были достаточно многочисленны и сильны. Самоназвание этого народа - вогулы. У них свой язык, достаточно развитый эпос. На сегодняшний день местом их проживания является территория Ханты-Мансийского АО. Согласно последней переписи населения, 12 269 человек идентифицировали себя как принадлежащие к этносу манси.
- Нанайцы - малочисленный народ, проживающий по берегам реки Амур на Дальнем Востоке России. Относящиеся к байкальскому этнотипу, нанайцы по праву считаются одним из древнейших коренных народов Сибири и Дальнего Востока. На сегодняшний день численность нанайцев в России составляет 12 160 человек. У нанайцев есть собственный язык, корнями уходящий в тунгусский. Письменность существует только у российских нанайцев и основана на кириллическом алфавите.
- Коряки - коренной народ Камчатского края. Различают береговых и тундровых коряков. Коряки в основном оленеводы и рыболовы. Религия этого этноса - шаманизм. Численность - 8 743 человека.
- Долганы - народность, проживающая в долгано-ненецком муниципальном районе Красноярского Края. Численность - 7 885 человек.
- Сибирские татары - пожалуй самый известный, однако сегодня немногочисленный сибирский народ. Согласно последней переписи населения в качестве сибирских татар самоидентифицировались 6 779 человек. Однако ученые говорят о том, что на самом деле их численность намного больше - по некоторым оценкам до 100 000 человек.
- Сойоты - коренной народ Сибири, являющийся потомком саянских самоедов. Компактно проживает на территории современной Бурятии. Численность сойотов составляет 5 579 человек.
- Нивхи - коренной народ острова Сахалин. Сейчас проживают и на континентальной части в устье реки Амур. На 2010 год численность нивхов - 5 162 человека.
- Селькупы проживают в северных частях Тюменской, Томской областей и на территории Красноярского Края. Численность этого этноса составляет около 4 тысяч человек.
- Ительмены - это еще один коренной народ полуострова Камчатка. Сегодня практически все представители этноса проживают на западе Камчатки и в Магаданской Области. Численность ительменов составляет 3 180 человек.
- Телеуты - тюркоязычный малый сибирский народ, проживающий на юге Кемеровской Области. Этнос очень тесно связан с алтайцами. Его численность приближается к 2 с половиной тысячам.
- Среди иных малочисленных народов Сибири часто выделяют такие этносы как «кеты», «чуванцы», «нганасаны», «тофалгары», «орочи», «негидальцы», «алеуты», «чулымцы», «ороки», «тазы», «энцы», «алюторцы» и «кереки» . Стоит сказать, что численность каждого из них составляет менее 1 тысячи человек, так что их культура и традиции уже практически не сохранились.
Основное по численности население Сибири составляют русские, массовое переселение которых на Урал началось в конце XVI в. из разных областей европейской части России.
Коренное население превышает 1 млн человек и относится к нескольким языковым группам. Пестрый этнолингвистический состав коренного населения Сибири обусловлен характером расселения, изолированностью малочисленных групп, типом хозяйства (охотники и оленеводы)-, связанным с кочевым образом жизни.
В целом современное население Сибири характеризуется монголоидными чертами. Народы Средней и Восточной Сибири обладают наиболее выраженным монголоидным комплексом признаков и относятся к разным вариантам североазиатской расы второго уровня. У них сильно развит эпикантус, лицо высокое и широкое, плоское с низким переносьем. Среднеазиатскую
расу подразделяют на два антропологических типа: байкальский и центральноазиатский.
Население Крайнего северо-востока Сибири относится в основном к арктической расе, представители которой - эскимосы. Хотя среди оленных чукчей и коряков прослеживается примесь байкальского типа, все же эти народы в целом близки к эскимосам.
К западу от Енисея у разных народов отмечается ослабление монголоидных черт как результат древних смешений монголоидных групп с европеоидами. Среди народов Западной Сибири (манси, ханты, селькупы, западные ненцы, шорцы и сибирские татары) представлены варианты уральской расы. К ней могут быть отнесены некоторые группы хакасов и северные алтайцы. У них прямые мягкие волосы, довольно высокий процент (свыше 50) смешанных глаз, по сравнению с коренным населением светлее кожа, наблюдается более сильный рост бороды, нечасто встречается эпикантус (в 20-30 %), нос слабо выступает, спинка вогнута, губы тонкие, лицо сравнительно невысокое, ортогнат- ное, умеренно широкое, с менее выступающими скулами.
Ископаемые материалы (череп каменного века у с. Туой Хая на р. Чоне - приток Вилюя, череп бронзового века, найденный на р. Бугачан, черепа из Фофановского неолитического могильника в низовьях р. Селенги) свидетельствуют, что прототипом монголоидного компонента уральской расы, вероятно, было древнее монголоидное население, низколицее и сравнительно низкоорбитное, распространенное в лесной полосе Сибири.
К катангскому типу ближе стоит своеобразный тип нганасан, хорошо сохранившиеся в условиях изоляции на Таймырском п-ве остатки древнейшего населения севера Средней Сибири. Характерны: очень темная пигментация волос и глаз, довольно большая частота эпикантуса (свыше 40 %), очень слабый рост бороды, довольно высокое и очень широкое лицо с широким носом, большие размеры продольного и особенно поперечного размеров головы при малой (157,9 см) длине тела.
За время расселения по Сибири русских сложилась особая ветвь русского народа. Согласно историческим источникам, первоначальные переселенцы происходили преимущественно из Вологодско-Вятского и Архангельского краев. В XVII - XVIII вв.
сюда направился поток добровольных и ссыльных переселенцев из разных областей России, но преимущественно из средней полосы. На рубеже XIX-XX вв. из малоземельных областей Средней и Южной России мигрировало более 4 млн человек.
Антропологические исследования показали значительную роль метисации с коренным населением в формировании антропологического состава русских Сибири. На основании соматических и серологических данных установлено, что в смешанных группах русских Забайкалья бурятский элемент составляет 40 %, а в Якутии русские популяции почти полностью метисного происхождения. Даже без зафиксированного исторически смешения 5-10 % общего числа предков современного русского населения составляют аборигены. Своеобразие антропологического типа сибирских русских определяется и обособлением при первоначальном формировании групп переселенцев, особенно старообрядческих групп. Вопрос о времени первоначального заселения человеком Сибири учеными не решен. Мальта и Буреть (вблизи Иркутска) - наиболее древние из стоянок - относятся к поздним этапам верхнего палеолита. Найденное на стоянке Буреть скульптурное изображение женщины носит черты монголоидной расы. К более позднему времени относится стоянка Афонтонова Гора в Красноярске, в нижнем горизонте которой обнаружен фрагмент черепа молодого мужчины с уплощенным переносьем. Эта находка датируется концом верхнего палеолита и относится к монголоидному типу.
Неолитический и энеолитический периоды представлены малочисленным палеоантропологическим материалом из Прибайкалья и Юго-Западной Сибири. Антропологический тип населения, оставившего могильники 3-2-го тыс. до н.э. в Прибайкалье, называют палеосибирским. Он отличается признаками, свойственными североазиатским монголоидам, сходен с байкальским типом, характерным для эвенков Прибайкалья. Но неолитические черепа имеют более выступающие носовые кости, менее плоское и высокое лицо, более низкие орбиты, чем у байкальского и центральноазиатского типов. В связи с тем что уровень этих различий между неолитическими и близкими к современности сериями нарастает к западу от Байкала, эта особенность древнего населения истолковывается как результат небольшой
Глава 8. Антропологический состав народов мира
284
европеоидной примеси. Но существует и гипотеза о своеобразных недифференцированных чертах древних монголоидов, сохранившихся в типе американских индейцев.
Древнейшее население Южной Сибири (Алтай, Хакассия) представлено краниологической коллекцией из погребений афанасьевской культуры (3-є - начало 2-го тыс. до н.э.). Черепа имеют сильно выступающие носовые кости (их угол больше 30°), широкое и невысокое лицо, низкие орбиты, сильно развитое надбровье и долихокранную форму, т.е. преобладают отчетливо выраженные европеоидные признаки. Археологические данные фиксируют генетические связи данной культуры с синхронными культурами Средней Азии, что может указывать на генетические истоки афанасьевцев (рис. 19).
Во 2-м тыс. до н.э. на территории Алтая и Минусинского края на смену афанасьевской культуре приходит андроновская. Черепа из погребений андроновской культуры Южной Сибири отличаются от таковых предшествующего периода лишь более высоким черепным указателем, более прямым лбом и менее высоким лицом, что, возможно, объясняется эпохальными изменениями. По антропологическому типу и погребальному инвентарю представители андроновской культуры в Южной Сибири аналогичны таковым у населения западного Казахстана.
Ископаемый материал последующих эпох свидетельствует о проникновении на данную территорию монголоидных антропологических типов и смешении с древним европеоидным населением.
Антропологические типы Западной Сибири и Алтае-Саянского нагорья сложились в результате длительных смешений древних монголоидных и европеоидных элементов. Европеоиды проникали на территорию Сибири как из Восточной Европы, так и с территории Средней Азии.
Палеоантропологические материалы на Дальнем Востоке отсутствуют, поэтому можно лишь предполагать, что антропологические типы современного коренного населения сложились в результате проникновения в различные эпохи южных монголоидных элементов. Это предположение основано на сходстве антропологических черт населения данного региона и Восточной и Юго-Восточной Азии.
Вторичный очаг расообразования в Азии распался на третичные: североазиатский, охотско-камчатско-сахалинский, восточноазиатский, тибетский и юго-восточноазиатский. В мезолитическое и неолитическое время на их основе образовались четвертичные очаги. В восточноазиатском очаге выделился амуро-сахалинский как результат контактов континентальных монголоидов с тихоокеанскими и японско-китайский. Древнейшим населением Японских островов были мигранты с материка. Комплекс антропологических признаков, характерный для китайцев, корейцев, японцев и частично для маньчжурских народов, сформировался в бассейне р. Хуанхэ. Этот очаг расообразования назван дальневосточным.
Примерно во 2-м тыс. до н.э. были заселены Алеутские острова и сформировался алеутский четвертичный очаг расообразования. От современных алеутов древнее население отличается
рядом особенностей, сближающих его с эскимосами, что свидетельствует о генетических связях с ними.
Параллельно с алеутским формировался четвертичный эскимосский очаг расообразования, локализуясь в области, окружающей Берингов пролив (побережье Чукотки и Аляски).
Внутри современного локуса благодаря конвергентному возникновению и параллельному развитию образовалось два мик- ролокуса: центральноазиатский и байкальский. Данные о распределении факторов крови свидетельствуют о различиях крайних северных и внутриконтинентальных популяций, которые могли сформироваться вследствие адаптации к условиям Севера.
Расообразование байкальской группы популяций происходило в таежной зоне Центральной и Восточной Сибири. Наиболее вероятный очаг расообразования центральноазиатской группы популяций сконцентрирован в степных районах Монголии и Забайкалья. Этот ареал значительно расширился из-за более позднего расселения якутов по Лене. Центральноазиатский комплекс сформировался вследствие адаптации к континентальным условиям.
Одонтологические данные также свидетельствуют о мозаичном распределении признаков в исследованных сибирских популяциях (буряты, хакасы и аборигены Дальнего Востока), о древних и более поздних процессах метисации на разных уровнях.
Дальневосточный Федеральный округ - наиболее удалённый регион Российской Федерации. В него входят десять территориальных единиц, в числе которых Сахалин, Якутия, Камчатский край и Амурская область. Регион граничит с Кореей, Японией, США и КНР.
Активное заселение земель началось в XIX веке, хотя известно о множестве народностей, проживавших на территории современного региона ещё с Каменного Века. Сегодня на территории Дальневосточного округа создан внушительный промышленный комплекс. Не меньшим размахом отличается и демографическое разнообразие.
Население Дальнего Востока
Дальний Восток отличается малой заселенностью. На площади в 6169.3 тыс. кв. км (39% площади страны) проживает порядка 7,6 млн человек (немногим более 5% населения России). То есть, средняя плотность населения составляет 1,2 человека на квадратный километр. Для сравнения плотность населения в Центральной России - 46 человек на кв. км. Однако население распределено по регионы крайне неравномерно. К примеру, Приморский край и южный Сахалин отличаются плотностью в 12 чел. на кв. км, этот же показатель в Камчатской или Магаданской области колеблется между 0,2 и 0,3.
Демографическая ситуация в регионе отличается отрицательной динамикой, однако стремительное развитие агропромышленного комплекса провоцирует механический прирост населения, а вместе с ним и естественный. Основную часть населения дальнего востока составляю русские, украинцы, татары и евреи.
Но особого внимания достойна плеяда коренных народностей: нанайцев, алеутов, эвенков, чукчей, эскимосов и множества других. Упомянутое ранее стремительное развитие промышленности отрицательно сказывается на численности представителей коренных народов. Среда обитания и традиции постепенно рушатся под воздействием промышленности и культуры россиян.
Промышленность Дальнего Востока
Земли Дальнего Востока - богатый кладезь природных и ископаемых ресурсов. Ведущие позиции в агропромышленном комплексе региона занимают три отрасли: добывающая, лесная и рыбная. Добывающая промышленность ориентирована на добычу, обогащение и, частично, переработку руд цветных металлов. С дальнего Востока в Европейскую Россию и на экспорт поставляется олово, ртуть, свинец, цинк, вольфрам. Особо примечательны объемы добычи золота, серебра и алмазов. На данный момент в активной разработке находится 827 месторождений полезных ископаемых по всему региону. В Магаданской области и Якутии добыча полезных ископаемых составляет 60% от всей промышленности.
Огромные просторы региона - место, где хранится порядка четверти всех запасов российской древесины или 20 млрд. кубометров. На этих материалах работает множество отраслевых предприятий, производящих бумагу, мебель, фанеру. Основной вывоз лесоматериалов приходится на Хабаровский и Приморский край, Амурскую область, Сахалин и Якутию.
Дальний Восток лидирует среди остальных регионов страны по ловле рыбы и добыче морепродуктов. Консервированная дальневосточная продукция хорошо известна на территории России и далеко за её пределами. Среди основных видов промысловых рыб особо активно добываются сельдь, минтай, тунец, лососёвые. Кроме того, активно ведётся вылов крабов, гребешков, мидий, кальмаров, переработка икры, морской капусты.
Сельское хозяйство Дальнего Востока
Климат дальневосточного региона разнообразен, но ни арктический, ни субарктический, ни морской климат не подходит для полноценного развития сельского хозяйства. Однако, на юге региона, в Приморском крае и Амурской области размещается порядка 2% российской пашни. Здесь активно выращивается зерновые культуры (рис, пшеница, овёс) плодовые и овощные культуры. Особо следует отметить выращивание сои.
Животноводческий сектор сельского хозяйства представлен мясомолочным скотоводством и свиноводством. В северных областях региона активно развивается оленеводство и звероводство.
Города востока России "под натиском" демографического сжатия и западного дрейфа
Даже ресурсов столь большой и быстрорастущей страны, какой был СССР, хватило только для очень дисперсного освоения огромных пространств и организации неплотной, в основном вытянутой вдоль южной границ, сети больших городов, буквально «нанизанных» на Транссиб. Совместно с ним и сформировался здесь опорный каркас расселения практически линейной формы.
Что касается больших городов, то к 1926 г. в Сибири и на Дальнем Востоке было четыре города с населением свыше 100 тыс. человек: Омск, Новосибирск, Иркутск и Владивосток. К 1939 г. к ним добавились Барнаул, Кемерово, Красноярск, Новокузнецк, Прокопьевск, Томск, Улан-Удэ, Чита, Хабаровск. Спустя еще 20 лет, в 1959 г. число крупных городов на востоке страны пополнилось еще восьмью городами: Ангарском, Бийском, Киселевском, Комсомольском-на-Амуре, Ленинском-Кузнецким, Норильском, Рубцовском, Уссурийском.
К закату советской эпохи (1989 г.) население России в целом и ее восточных районов было максимальным. В то время на территории нынешних Сибирского и Дальневосточного округов насчитывалось уже 35 городов с населением свыше 100 тыс. человек, а всего городов имелось 190, или 18% от общего числа российских городов. Это был «пик» заселенности восточных территорий страны, с этого времени процесс пошел вспять.
Освоенность Сибири и Дальнего Востока и обеспеченность их территории городами представляется, безусловно, низкой в сравнении не только со странами Европы или с соседним Китаем, но и с Европейской частью России. Впрочем и природные условия этих мест несравнимы, на востоке России природа и климат гораздо суровее. Если уж сопоставлять Север Евразии, то с Канадой. Юг Сибири и Дальнего Востока имеют некоторое сходство с расположенными на той же географической широте канадскими территориями. Так, Иркутск, Чита, Улан-Удэ и Барнаул расположены примерно на широте Эдмонтона (центра провинции Альберта), Калгари и Саскатуна. Благовещенск близок Реджайне, Хабаровск - Виннипегу. Владивосток лежит южнее Ванкувера, но по природным условиям Ванкувер близок к Сочи. Однако уже на широте Омска, Новосибирска и Кемерово в Канаде нет крупных городов, сопоставимых с российскими по размеру. Там, где расположен почти миллионный Красноярск или 250-тысячный Братск, в Канаде есть только города, население которых не превышает 50 тыс. человек. Тем более в высоких широтах Американского континента нет ничего похожего на Норильск или Якутск. Анкоридж (Аляска, США), разместившийся немного севернее Магадана, по природным условиям гораздо комфортнее для проживания и сопоставим тут, скорее, с Владивостоком.
Россия вообще очень северная страна: причем не столько по географии, сколько по расселению населения. По расчетам А.И. Трейвиша , россияне в среднем, даже с учетом Европейской части, расселены севернее, чем канадцы, но южнее, чем шведы. Но при этом даже шведу зимой теплее, чем россиянину. Получается, что СССР и Россия сделали практически все возможное для освоения суровых северных и восточных территорий, по крайней мере, с точки зрения заселения населением.
Таким образом, к началу 1990-х гг. Сибирь и Дальний Восток, были недонаселены, если их сравнивать с Европейской частью страны и тем более с европейскими странами, но в сравнении с территориями, схожими по природным условиям, даже несколько «перенаселены». На тех же широтах в США и Канаде проживает меньшее количество людей, чем в восточных территориях России.
Как правило, в территориях с тяжелыми и экстремальными природными условиями похожие на Россию северные страны создают и развивают малые города, поселки вахтовиков, полагая такой способ освоения этих мест более экономически целесообразным. При административно-командной системе СССР (Россия) позволяла себе не обращать особого внимания на требования и законы экономической эффективности.
С распадом СССР и крахом плановой экономики население востока России стало активно переселяться на запад, что в российских природно-климатических условиях означало «на юг», в регионы Европейской части страны. Этот процесс, охвативший огромные территории, получил название «западный дрейф» . За 1991-2002 гг. Сибирский и Дальневосточный округа, с учетом корректировок данных от итогов переписи населения 2002 г. , потеряли примерно 1,8 млн. человек в результате их оттока на запад, в 2003-2010 гг., также с учетом переписных поправок (2010 года соответственно) – почти 1 млн. человек. Этот отток в какой-то мере компенсировался миграционным притоком из постсоветских стран, он был значительным в 1990-е гг. Но привлекательными для переселенцев являлись в основном только регионы Западной Сибири. За 1992-2000 гг. они получили более 600 тыс. прироста в миграционном обмене с постсоветскими странами. Восточнее Красноярска эта миграционная «волна» почти не докатывалась, а регионы Дальнего Востока теряли население и в обмене с постсоветскими странами (прежде всего, с Украиной и Беларусью). В 2000-е гг. поток переселенцев (мигрантов на постоянное место жительства) из стран СНГ сильно сократился, как в Россию в целом, так и в регионы Сибири, даже в южные, граничащие с Центральной Азией.
Масштабы миграционного оттока были максимальными на крайнем северо-востоке, где западный дрейф «берет свое начало». За 1990-2010 гг. с Чукотки выехали 75% населения, из Магаданской области – 60%, Камчатский край потерял 33% жителей в результате миграции, Сахалинская область и Якутия – по 25%. Потери сибирских регионов были меньше, но Забайкальский край лишился 20% населения, Иркутская область – 11%. Регионы, расположенные западнее, получали значимую подпитку уже за счет западного дрейфа, частично компенсируя потери в связи с выездом населения на запад за счет притока из регионов, расположенных восточнее них. Кроме того, как уже говорилось выше, они привлекали мигрантов из Казахстана и Средней Азии.
За редким исключением, миграционная убыль была связана не столько с активизацией выезда населения из регионов Сибири и Дальнего Востока, но и являлась следствием резкого сокращения миграции на восток страны. Между востоком и западом страны со времени постройки Транссиба существовал интенсивный обмен населением, многие переселенцы не приживались, но значительная часть оставалась. Однако в конце 1980-х годов движение на восток стало сокращаться. По данным Росстата, в 1989 г. из регионов Европейской части и нынешнего Уральского ФО в Сибирь и на Дальний восток прибыли 177 тыс. человек, в 2010 г. – лишь 97 тыс. человек. Некоторую часть спада можно отнести на счет сокращения миграции, связанной с армией, но и уменьшение миграции очевидно.
В современных российских условиях сложилась такая ситуация, когда не вполне понятно, кто едет на восток страны и, как это ни странно прозвучит, зачем туда ехать. Движение в Сибирь ради «свободы» и более вольной жизни - как это было в XVII-XIX вв. («Важной социокультурной причиной ухода на новые территории было стремление человека уйти от власти, от государства, воплотить идеал воли, переселиться на дальние «вольные земли», где начнется совершенно новая идеальная жизнь, представления о которой культивировались в народных утопиях », - писал А.С. Ахиезер), Сибири, да и никакой другой территории, более не свойственны. В Сибирь «за длинным рублем» ныне тоже не ездят. Система северных коэффициентов и льгот хотя и действует, но сильно обесценена и больше не имеет такого значения, как это было в советское время. Сегодня, если человек хочет заработать – он едет в Москву и область, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа. Несмотря на бодрую риторику, масштабные проекты в регионе не осуществляются (за исключением саммита АТЭС 2012 г.), и дополнительные рабочие руки особо не востребованы. На учебу также тянутся в Москву и Санкт-Петербург. Несмотря на то, что в Сибири (прежде всего, в Новосибирске и Томске) есть очень хорошие вузы, из Европейской части страны сюда учиться не едут. Даже «на пенсию», имея определенные накопления, люди чаще перебираются на Кубань или в благодатное по российским меркам Черноземье, но не в зону БАМа, на Камчатку или Сахалин. Возможно, значительная часть миграции в Сибирь и на Дальний Восток, фиксируемая статистикой, – это возвратная миграция, в какой-то мере «противоток» многолетнего и мощного западного дрейфа.
В конце советской эпохи почти 22% жителей Сибири и Дальнего Востока родились в других частях страны и других странах (табл. 1). К 2002 г. численность уроженцев других регионов и стран снизилась до 16,5%, к 2010 г. – до 13,9% .
Таблица 1. Жители Сибири* и Дальнего Востока по месту рождения, на даты переписей 1989, 2002 и 2010 гг.
|
млн. человек |
млн. человек |
млн. человек |
||||
|
Все жители Сибири и Дальнего Востока |
||||||
|
в т.ч. уроженцы |
||||||
|
Сибири и Дальнего Востока |
||||||
|
Европейской части и Урала |
||||||
|
Стран ближнего зарубежья |
||||||
|
Стран дальнего зарубежья |
||||||
|
Не указали место рождения |
||||||
* в границах Сибирского федерального округа
Получается, что постепенно восточные регионы страны всё больше замыкаются сами на себя, и для них это – новая ситуация.
Второе отличие последних десятилетий – начавшаяся депопуляция. Естественные потери населения на востоке России не были такими большими, как в регионах Центральной России. Здесь повсеместно была немного выше рождаемость, а в ряде регионов – она была даже высокой по российским меркам (Тыва, Якутия, Бурятия). Ситуация со смертностью и продолжительностью жизни в регионах Сибири и Дальнего Востока хуже, чем в целом по стране, но сохраняющаяся сравнительно молодая (по отношению к регионам западной части страны) возрастная структура населения пока сказывается благоприятно на соотношении смертности и рождаемости. В результате потери от депопуляции в большинстве регионов не являлись основным фактором сокращении численности населения; определяющим было все же влияние миграции.
Такая ситуация стала серьезным вызовом для системы расселения населения на востоке страны, для и без того негустой сети городов. Все предыдущие десятилетия города развивались в условиях быстрого роста населения, и притока населения из других частей страны. Собственно, рост городов и определял увеличение численности населения Сибири и Дальнего Востока. В отличие от Европейской части страны, здесь всегда были скромные внутренние ресурсы для роста городов. Во многих регионах, за исключением юга Западной Сибири и отдельных республик, сельского населения мало.
Работы по Иркутской области и Красноярскому краю показали, что не только средние по размеру и влиянию города, но и региональные столицы вынуждены конкурировать за мигрантов не столько между собой , сколько с зауральской (Европейской) Россией. Перед людьми, проживающими в сельской местности, малых городах, при желании переехать в крупный город на работу или учебу, всегда стоит альтернатива: либо переехать в «свою» региональную столицу, либо уехать за тысячи километров на запад, в ту же Москву, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону, Воронеж, Нижний Новгород, Екатеринбург… Те же направления миграции используют жители самих региональных столиц, при этом адекватного притока с запада страны нет.
Почему же сейчас люди не едут из европейской части страны в Сибирь и на Дальний Восток? В рамках данной статьи нет возможности и необходимости обозревать все причины, как базовые, фундаментальные, так и конъюнктурные. Остановимся на одной из них, представляющейся базовой с точки зрения вопросов, поднятых в статье. На рубеже XIX-XX вв., когда шло активное заселение восточных районов страны, в т.ч. организованное правительством, население многих губерний Европейской России увеличивалось на 2-2,5% ежегодно, что привело к аграрному перенаселению и обезземеливанию сотен тысяч крестьян. Переселения в Сибирь в это время – во многом следствие этого. В 1930-е гг. темпы роста населения, несмотря на все «прелести» коллективизации, также были высоки, и желающих сбежать из деревни в города, пусть и через всю страну, было предостаточно. Самая серьезная проблема нынешнего периода – ограниченность демографических ресурсов для долговременной подпитки населения восточных территорий. В России недонаселены не только восточные районы, но и центр европейской части. По расчетам, основанным на минимально необходимой плотности сельского населения для успешного ведения сельского хозяйства, в Европейской части России недостает около 5 млн. человек . Кроме того, для развития сельского хозяйства только в основной сельскохозяйственной зоне Европейской России (без севера) не хватает 64 больших города с 6-7 миллионами населения . Приведенные расчеты выполнены десять лет назад, с этого времени ситуация усугубилась: во многих регионах Европейской России только региональные столицы имеют стабильное население, население остальных городов и районов сокращается темпом, равным 10-15% за десятилетие.
Население городов востока России устойчиво сокращается в результате естественной убыли (табл. 2), причем это касается больших, средних и малых городов. В 1990-е гг. показатель естественной убыли не зависел от размеров городов и их столичного статуса, в 2000-е гг. ситуация в больших городах и региональных столицах стала отличаться в благоприятную сторону.
Таблица 2. Естественный и миграционной прирост населения городов Сибирского и Дальневосточного округов, в среднем за год, на 1000
|
1991-1995 |
1996-2000 |
2001-2005 |
2006-2010 |
|
|
Естественный прирост (убыль) |
||||
|
Региональные столицы |
||||
|
более 100 тыс. чел. |
||||
|
50-100 тыс. чел. |
||||
|
менее 50 тыс. чел. |
||||
|
Миграционный прирост (убыль) |
||||
|
Региональные столицы |
||||
|
Города по численности населения |
||||
|
более 100 тыс. чел. |
||||
|
50-100 тыс. чел. |
||||
|
менее 50 тыс. чел. |
||||
Источник : база данных «Экономика городов России», http://www.multistat.ru ; данные Росстата.
В 1990-е гг. только считанные города Сибири и Дальнего Востока имели естественный прирост населения, среди больших и крупных городов – это были лишь Якутск, Норильск и Усть-Илимск. В 2000-е гг. к ним добавились Чита, Улан-Удэ и Томск. Среди городов с населением от 50 до 100 тыс. естественный прирост в 1990-е гг. был в Амурске, Краснокаменске, Саяногорске, Нерюнгри и Кызыле, в 2000-е гг. в Амурске и Саяногорске прирост сменился убылью. Среди малых городов естественный прирост в 1990-е гг. наблюдался в 22 (но это – только 19% от общего числа городов этой группы, по которым за данный период имелись сопоставимые данные), в 2000-е гг. – в 17 (14%).
В 2006-2010 гг. крупные города востока России потеряли за счет естественной убыли 50 тыс. человек, эти потери были ниже, чем в предыдущие годы, до этого примерно такие потери от депопуляции они несли ежегодно. В 2009-2010 гг. крупные города даже имели небольшой естественный прирост населения. Факторы благоприятной динамики процессов естественного движения населения – рост рождаемости в последние годы и, как и во всей России, временно благоприятная возрастная структура населения. В отличие от малых городов и сельской местности, которые по-прежнему депопулируют, приток мигрантов в крупные города омолаживает возрастную структуру населения, что благоприятно сказывается на рождаемости. Позитивное влияние миграции на демографические процессы – не российская особенность, оно отмечено, например, для крупнейших мировых городов .
Несмотря на устойчивый западный дрейф, миграционная убыль была характерна не для всех городов востока России. Большие города в целом испытали 2 периода миграционной убыли: в начале 1990-х и в начале 2000-х гг. (табл. 2). Малые и средние города имели устойчивый миграционный отток населения . Как уже упоминалось, переписи 2002 и 2010 гг. существенно скорректировали миграционный баланс регионов востока страны, и, в т.ч. их городов. При этом, если поправки данных по малым и средним городам заставляют пересматривать миграцию в сторону увеличения оттока (так было, например, после переписи 2002 г., когда Иркутскстат пересмотрел в сторону увеличения миграционную убыль городов и районов, не входящих в Иркутскую агломерацию), то по крупным городам это не всегда так. Например, по результатам переписи 2002 г. Красноярскстат скорректировал миграционный прирост г. Красноярска в сторону увеличения.
Конечно, данные текущей статистики миграции и переписи почти не учитывают временных трудовых мигрантов, как выходцев из стран СНГ, так и стран традиционного зарубежья. Как и везде в России, эти мигранты в основном приезжают в крупные города. К западу от Красноярска трудовые мигранты представлены в основном выходцами из среднеазиатских стран, далее на восток становится все более значимой китайская компонента.
Какова численность временных трудовых мигрантов в регионах Сибири и Дальнего Востока, не известно. Данные переписи не могут дать адекватного ответа на данный вопрос, т.к. охват этой категории жителей России был невелик. Оценки их численности по всей России разнятся в пределах 2,5-9 млн. человек . Соответственно, оценить численность трансграничных мигрантов на территории Сибири и Дальнего Востока не представляется возможным. Скорее всего, в крупных городах их число может достигать по нескольку десятков тысяч человек в каждом, но вряд ли в каком-то из городов востока страны их численность, даже в сезон, превышает 100 тыс. человек. Многие из иностранцев являются циркулярными мигрантами, но часть из них, примерно 25% живут в России практически постоянно, на родину почти не ездят . Конечно, к трансграничным мигрантам причисляют и граждан России – уроженцев и выходцев из других стран, но этот критерий их выделения имеет серьезный изъян: многие из этих людей приехали в Россию еще во времена СССР, т.е. мигрировали в пределах страны, никогда не пересекая государственной границы.
Данные статистики показывают, что среди больших городов с численностью жителей более 100 тыс. человек, устойчивый миграционный прирост населения в 1990-е гг. имели более половины, в 2000-е гг. – треть от их общего числа. Среди малых и средних – 44% в 1990-е гг. и 34% в 2000-е. Число городов, получающих миграционный прирост в 2000-е гг., сокращалось, но суммарный миграционный баланс городов в этот период был несколько лучше, чем в предыдущее десятилетие. В 1990-е гг. западный дрейф был выражен сильнее, но был больше и миграционный приток населения из стран нового зарубежья. В 2000-е гг. западный дрейф несколько поутих, но и приток из стран СНГ сократился.
В последнее десятилетие среди крупных городов более четко выкристаллизовались центры, устойчиво притягивающие население. Прежде всего, это Красноярск, Новосибирск (вместе с Искитимом и Бердском, входящими в агломерацию), Томск, Хабаровск и Новокузнецк. Центры «второго плана», также имеющие миграционный прирост, меньший по масштабам и неустойчивый во времени – Иркутск (с Ангарском и Шелеховым), Кемерово, условно к ним примыкает Улан-Удэ. Миграционный баланс Омска, Барнаула, Благовещенска, Абакана в 2000-е гг. существенно ухудшился в сравнении с 1990-ми гг.
Среди малых и средних городов также есть устойчиво привлекательные для мигрантов. Помимо уже упомянутых Бердска, Искитима и Шелехова это, например, Обь, находящаяся неподалеку от Новосибирска, Новоалтайск, входящий в Барнаульскую и Дивногорск – в Красноярскую агломерацию. В этой же группе – «столичные» Кызыл и Горно-Алтайск. Удаленных от региональных центров городов, устойчиво притягивающих население, практически нет, пожалуй, за исключением Камня-на-Оби в Алтайском крае, да и тот сильно сдал позиции в сравнении с 1990-ми гг. Почему выделяется именно этот город сказать сложно, можно предположить, что это локальный центр притяжения населения, равноудаленный как от Барнаула, так и от Новосибирска.
Среди крупных городов востока России много и тех, которые испытывали в последние 20 лет существенный миграционный отток населения. Это Владивосток, Чита, Комсомольск-на-Амуре, Братск, Находка, Южно-Сахалинск, ряд крупных шахтерских городов Кузбасса, Усть-Илимск и «лидеры» в этой группе – Норильск, Магадан и Петропавловск-Камчатский. Население Норильска сокращается ежегодно за счет миграции более чем на 3 тыс. человек, а в посткризисном 1999 г. регистрируемый отток составил 10 тыс. человек. Среди средних городов по скорости оттока населения лидируют «бамовская столица» Тында, в 1990-е гг. теряющая по 2 тыс. жителей ежегодно, в результате чего ее население за 1990-2010 гг. сократилось почти вдвое, среди малых городов подобных примеров много - Мирный, Игарка, Билибино и др. Судьба этих городов – свидетельство массового бегства с Севера, сворачивания или, по меньшей мере, серьезной трансформации здесь хозяйственной деятельности.
В результате западного дрейфа и депопуляции из списка больших выпали за 1989-2010 гг. Канск, Усолье-Сибирское, Усть-Илимск, Анжеро-Судженск, Магадан (последний, правда, с подчиненными ему населенными пунктами на дату переписи еще считался 100-тысячником), на грани выхода из этой группы – Киселевск, Ленинск-Кузнецкий, Междуреченск, Артем. С другой стороны, вошли в число больших городов – Кызыл и Бердск (фактически пригород Новосибирска).
В современной России крупные города, прежде всего – региональные центры, являются островками относительного демографического благополучия по сравнению с окружающими их сельскими территориями, а также малыми и средними городами. Все региональное пространство, удаленное от центров регионов более чем на 50 км (предельная дальность ежедневных маятниковых поездок) представляют собой периферию, и прежде всего периферию в демографическом плане. Сравнительно «полнокровная» сельская местность сохранилась только на юге страны, в Северо-Кавказском и, прерывистыми ареалами, – в Южном и Приволжском округах.
В Сибири и на Дальнем Востоке ситуация еще острее, чем в среднем в России. Как уже говорилось выше, даже крупные центры, такие, как Владивосток, Барнаул, на протяжении длительного времени испытывают миграционную убыль населения. Если Европейскую Россию можно уподобить большой территории с очагами, «пятнами» стабилизации и небольшого роста населения, то на востоке страны этих пятен очень мало. Здесь тоже есть территории, население которых растет за счет естественного прироста, и они могут занимать крупные ареалы (в Якутии, Тыве, Бурятии), но в численном выражении демографического роста это очень мало не только для такой огромной территории, но и для обеспечения демографической подпитки редких городов.
По расчетам от данных переписи 2010 г. население Сибирского и Дальневосточного округов, проживающее в больших городах, с численностью населения свыше 100 тыс. человек (включая региональные столицы, даже те, численность жителей которых меньше – Горно-Алтайск, Биробиджан и Анадырь) и всего остального населения востока России, практически равно и составляет 12,5 и 13,0 млн. человек соответственно. Из этого «остального» населения 3,3 млн. – это жители городских округов с населением менее 100 тыс. человек, и 9,7 млн. –муниципальных районов .
В последние два десятилетия в России именно региональные столицы и крупные города стягивают население с окружающей периферии. Даже отдавая население «на запад», эти города являются в большей или меньшей мере центрами миграционного тяготения в пределах своих регионов, а наиболее крупные и привлекательные из них распространяют свое влияние за их пределы. На востоке России это, например, – Новосибирск, Красноярск, Хабаровск, Иркутск, но, как уже говорилось выше, из западной части страны притока населения они не получают.
Крупные города Сибири и Дальнего Востока постепенно будут продолжать стягивать население из сельской местности, малых и средних городов. Пожалуй, только «пристоличные» районы и небольшие города, входящие в состав агломераций (например, Новоалтайск, Обь, Шелехов, Сосновоборск), не будут терять населения. Но какими темпами может происходить этот отток из периферии в центры, каких масштабов достигнет ее людское «сжатие»?
Зачастую масштабное «сворачивание» хозяйственной деятельности в целых регионах или крупных их частях ведет к выезду всего населения или очень значительной его части (Магаданская область, Чукотский АО, северные города и поселки, обслуживающие Севморпуть и т.п.), в миграции участвует все население, без различия возраста. Специфика северных и восточных регионов страны, которая наиболее активно проявлялась в позднесоветский период и сохранилась в современной России – ротационная миграция, в результате которой в динамично развивающиеся регионы и города идет приток молодых специалистов и отток лиц пенсионных и предпенсионных возрастов. Сейчас подобная модель действует, например, в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах. Но повсеместно в России в миграции наиболее активно участвуют молодые люди в возрасте 17-29 лет. В 2010 г. 39% фиксируемых российской статистикой миграционных перемещений приходилось на эти возраста. Еще раз напомним, что учет миграции неполон, это касается и учебной миграции тоже .
Оценить миграцию молодежи на уровне городов и административных районов можно, используя данные о распределении населения по возрасту. Расчеты по 20 регионам России показали, что в период 1989-2002 гг. в региональных столицах численность молодежи в возрасте 15-24 лет увеличивалась в среднем на 25-30% по отношению к численности детей в них в возрасте 1-10 лет 14 лет назад (строго говоря, между переписями прошло 13,75 лет). Это можно интерпретировать только как результат миграции молодежи в эти города. Остальные города и районы рассматриваемых регионов теряли 20-25% молодежи. В отдельных регионах эти потери доходили до 40% (среди них были, например, Бурятия, Омская и Томская области). Молодежь теряет вся сельская местность, кроме «пристоличных» районов, а также многие города, и чем дальше они расположены от столиц регионов, тем потери больше.
В межпереписной период 2003-2010 гг. процесс стягивания молодежи в региональные центры продолжался. Согласно расчетам, выполненным по 10 регионам востока страны (табл. 3), столицы регионов и пристоличные районы прирастали молодежью студенческих возрастов, в отдельных случаях - вдвое (Томск), а периферия теряла 25-50% такого населения. В городах, где функционируют крупнейшие вузы (Томск, Новосибирск, Иркутск) приток молодежи идет не только из «своего» региона, но и из соседних . Но даже в тех областях и республиках, откуда идет отток населения, в т.ч. молодежи (суммарно по региону), столицы притягивают молодежь.
Таблица 3. Численность населения в возрасте 18-22 лет в 2010 г. в региональных центрах и остальных городах и районах, в % к соответствующим детским контингентам (10-14 лет) на дату переписи 2002 г.
|
Название региона |
Столица региона и «пристоличный» район |
Остальные города и районы |
|
Омская область |
||
|
Новосибирская область |
||
|
Томская область |
||
|
Алтайский край |
||
|
Республика Алтай |
||
|
Республика Хакасия |
||
|
Республика Тыва |
||
|
Иркутская область |
||
|
Республика Бурятия |
||
|
Республика Якутия |
На примере Томской области видно перераспределение молодежи из периферийных районов и городов региона в столицу (рис. 1). Большая численность молодежи в Томске – несомненный результат миграции, в возрастах 18-22 лет более половины – недавние мигранты. Похожая ситуация – во многих других региональных центрах востока страны.
Рисунок 1. Половозрастной состав населения г. Томска и других районов и городов Томской области в 2010 г., человек
Часть мигрантов после учебы в вузах возвращается в места своего прежнего проживания, но их доля невелика. Многие стремятся либо остаться в региональном центре, либо продолжить образование в крупнейших вузовских центрах страны (Москве, Санкт-Петербурге) или за рубежом. После получения образования и навыков проживания вне родительского дома они готовы искать работу в других регионах страны, в крупных городах европейской России. По оценкам Н.Ю. Замятиной, сделанным на основе анализа социальных интернет-сетей (ВКонтакте) , которая охватывает большую часть молодежи, значительная доля выпускников школ сибирских городов уезжают в Европейскую часть страны. Так, около 20% уехавших из Магадана и Норильска, оказываются в Москве и Санкт-Петербурге, еще около 10% - в Белгороде, Краснодаре, Воронеже, Ростове-на-Дону и других южных городах. Большие сибирские города не для всех становятся конечным пунктом миграции, для части молодежи это – промежуточный пункт на пути в условную «Москву» или за границу.
Но, тем не менее, крупным городам востока России для пополнения своего населения приходится рассчитывать на ресурс своей, т.е. сибирской и дальневосточной внутрирегиональной периферии. И в первую очередь – на приток молодежи. Используя оценки оттока молодежи за последний межпереписной период, попытаемся оценить миграционный потенциал молодежи восточных регионов.
На конец 2010 г. за пределами крупных городов и региональных столиц проживали 1439 тыс. людей в возрасте 10-19 лет и 1636 тыс. – в возрасте 0-9 лет. Если 40% из них, как показывают оценки от данных последней переписи (табл. 3), покинут свои районы и города, за период 2011-2020 гг. эти потери составят 576 тыс. человек, а за период 2021-2030 гг. – 654 тыс. Такой максимальный приток могут получить крупные города востока страны, но в реальности часть молодежи уедет на запад, в Европейскую часть страны. К ним присоединится и часть молодежи непосредственно крупных городов. Реальный потенциал миграции, нацеленный на крупные города Сибири и Дальнего Востока, в ближайшее десятилетие составит 350-450 тыс. человек, в следующее десятилетие – 400-500 тыс.
В больших городах и региональных столицах востока России велика численность населения старших возрастных групп. На дату переписи 2010 г. численность людей в возрасте 70 лет и старше составляла 1032 тыс. человек, в возрасте 60-69 лет – 991 тыс. Эти группы людей входят в зону «высокой смертности» , в силу естественных причин эти когорты будут ускоренно выбывать из населения. Приток молодежи из региональной периферии будет восполнять эту убыль не полностью.
В ближайшее десятилетие с неизбежностью сократится рождаемость – по причине резкого уменьшения численности женщин активных репродуктивных возрастов. На конец 2010 г. в больших городах востока страны численность женщин в возрасте 20-29 лет составляла 2696 тыс. человек, а в возрасте 10-19 лет – 1596 тыс., т.е. меньше на 40,8%, это же видно на рис. 1 на примере Томской области, или на рис. 2 для всей Сибири и Дальнего Востока. Если интенсивность рождений не продолжит увеличиваться (а, вероятно, она сократится), падение числа рождений будет адекватна сокращению численности молодых женщин. Такое сокращение числа молодых женщин не сможет компенсировать и миграция из внутренней периферии.
Рисунок 2. Половозрастной состав населения региональных столиц (а) и малых и средних городов и муниципальных районов (б) Сибири и Дальнего Востока в 2010 г., человек
Составлено по данным Переписи населения 2010 г.
На что же могут рассчитывать города востока России в условиях депопуляции и западного дрейфа? Какое «демографическое будущее» их ожидает?
Прежде всего, резко обострится конкуренция между городами за человеческий ресурс. Как говорил ныне покойный В.А. Глазычев, «конкуренция между местами за людей становится самой острой конкуренцией, за людей с тремя элементами – голова, руки и сердце » . Эта конкуренция идет уже сейчас: например, за абитуриентов между Иркутском и Красноярском, между Томском и Новосибирском. У крупнейших городов огромного региона меняется миграционный хинтерланд, и перспективы роста или удержания численности населения будут у тех, чей хинтерланд расширяется. Власти регионов пока не придумали ничего иного, кроме идеи «создания агломераций» (которые и так есть де-факто и мало зависят от усилий современных властей).
Крупногородские формы расселения оказались более живучи и устойчивы к воздействию разного рода вызовов, чем все остальные. Поэтому, представляется, что именно крупные города, городские агломерации могут сдерживать в дальнейшем отток населения и приостанавливать обезлюдение востока России. Чтобы удержать не только своих жителей, но и жителей региональной глубинки от выезда в западном направлении, эти города должны быть привлекательны качеством городской среды, разнообразием мест приложения труда, возможностью полной реализации и роста человеческого капитала.
Города востока России могут приращивать свое население за счет трансграничных мигрантов. В большей мере это пока удается городам запада Сибири, многие регионы которой непосредственно граничат с Центрально-Азиатским регионом, и являются наиболее близкой (географически) Россией для жителей восточного Казахстана, Киргизии, Таджикистана. Но за этих мигрантов тоже приходится конкурировать с регионами запада страны. Дальний Восток и Прибайкалье, в силу своего приграничного положения, привлекательны для граждан Китая, и присутствие последних здесь ощутимо. Но Китай – пожалуй, единственная страна, миграция из которой в корне может изменить «облик» наших восточных городов, поэтому с китайской миграцией связаны многие опасения, и «китайская угроза» в данном контексте – не совсем бесплотный миф. Если и есть ресурсы для устойчивого роста Дальневосточных городов, то они – в Китае, и с этим связан серьезный вызов не только городам, но и всему востоку России.
Ситуация, в которой оказались города Сибири в настоящее время – достаточно уникальна для них. Был опыт фронтира, бурного заселения и индустриального освоения, но ситуации нарастания замкнутости, «капсулирования» местных сообществ не было. Это – новая ситуация, и она непростая для приема трансграничных мигрантов, с которыми населению городов нужно будет привыкать жить.
Мкртчян Никита Владимирович
– к.г.н., в.н.с. Института демографии НИУ ВШЭ.
Население России за 100
лет (1897-1997): Стат. сб. /Госкомстат России. М., 1998. с. 32
Первая Всеобщая перепись
населения Российской Империи 1897 г. Под ред. Н.А. Тройницкого.
т. I. Общий свод по Империи результатов разработки данных Первой
Всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года.
С.-Петербург, 1905.
В Сибири, а со второй половины XIX в. и на Дальнем Востоке, осваивая новые земли, русские и украинцы вступали во взаимодействие с местным населением. В этих процессах очень многое зависело от численности народов и от характера их взаимного расселения. Особенно это проявилось на огромных сибирских пространствах.
Кержаки. Музей старообрядцев в школе с. Поперечное.Так, малочисленные русские крестьяне и ямщики, поселившиеся в Якутии еще в 70-е годы XVIII в. и женившиеся на якутянках, постепенно утратили свои обычаи и переняли культуру якутов, а в конце XIX в. половина из них даже не говорила по-русски. Малочисленность русских на севере Западной Сибири и невозможность заниматься привычным хлебопашеством привела к утрате ими своего хозяйственного опыта и бытового уклада и перениманию культуры соседних хантов.
Гижигинский священник
Превосходство русских в численном отношении в других западносибирских районах и в Забайкалье обусловило иное направление этнических процессов. Там русские ассимилировали местное население: татар, вогулов, бурят, которые переходили на русский язык и принимали крещение.
Кроме этносмешенин и ассимиляции русского и других народов наблюдались и процессы обособления отдельных групп. Правда, обособление было свойственно небольшой части русских сибиряков. Даже старообрядцы не стали в полном смысле изолированными группами.
д. Быкова (с. Быково) Бухтарминского уезда (бухтарминские "каменщики")
Фото А. Н. Белослюдова (1912-1914 гг.)
Собственно "чисто" русские сибиряки не были однородны, ибо в их состав вливались разные контингенты русских переселенцев. К XIX в. русские на юге Сибири по своему происхождению были в основном из среднерусской и южнорусской полосы Европейской России, сменив первоначальное русское население северных европейских губерний. На севере же Сибири преобладали потомки населения из Вологды, Перми, Чердыни, Соликамска, Кайгородка, Сольвыче-годска. Великого Устюга. Несмотря на сложную этническую историю, все русские Сибири, пришедшие в разное время из ряда европейских губерний и в некоторых местах смешавшиеся с коренными народами, имеют общие черты, хотя каждая из сибирских групп русских сохраняет присущие только ей особенности.
Праздничные гуляния д. Язовая Бухтарминского уезда (бухтарминские "каменщики")
Так, в антропологическом отношении в отличие от европейских русских у них, в частности, более крупные размеры лица, а все старообрядцы Сибири сохранили высокий для русских рост; они светлее, чем сибирские русские, но темнее, чем европейские, и вообще более сходны с русскими-сибиряками, чем с русскими-европейцами.
Все группы русских, кроме старообрядцев, при сравнении с европейскими можно объединить в один тип с подтипами: 1) русские, не смешавшиеся с другими народами и являвшиеся потомками старожилов, вышедших из разных областей, а в особенности из севернорусских; 2) русские-метисы, главным образом в Якутии, Забайкалье и затундренской зоне (Ядринцев, С. 51). 
1909г. с. Тургусун, Бухтарминского у-да
Конечно, старожилы, не одно поколение которых проживало в Сибири, отличались от вновь прибывавших европейских русских. Они и назывались по-разному- сибиряки а российские. Разными были их характеры, поведение, образ жизни, язык. В дореволюционной историографии настойчиво проводилась мысль о своеобразном типе и языке сибиряков, якобы не похожих на русских, так называемая теория областников (Словцов П.А. С. 161-162). На самом деле, несмотря на все своеобразие, русские сибиряки сохранили много общего со своими предками из Европейской России. Подтверждением этого является вся материальная и духовная культура русских, сложившаяся в разных регионах Сибири, развивавшаяся в общем русле с культурой всего русского народа.
Девушки в праздничной одежде. д. Язовая Бухтарминского уезда (бухтарминские "каменщики")
Фото Е. Э. Бломквист и Н. П. Гринковой (1927 г.)
Население Сибири XIX в. состояло из коренных и пришлых народов. Многочисленное к тому времени русское население не представляло единого целого по своему происхождению и составу. Русские, начавшие проникать в Сибирь еще в конце XVI в., выработали своеобразные черты быта и характера и образовали ядро старожилов - потомков ранних поселенцев с Европейского Севера и из Северного Приуралья. Переселенцы XIX в. из южнорусских и центральных губерний России составили группы новоселов ("российских"). Среди тех и других сформировалось несколько групп под воздействием разных факторов: характера их расселения в Сибири (отдельно от других народов - компактного или чересполосного с ними, или интенсивного проникновения в инорасселение и т.п.), численности, демографических процессов, происходивших в их среде, особенностей иноэтничного окружения. Так, среди русских в Западной Сибири выделились группы, различные в сословном, этническом или конфессиональном отношении. На укрепленных пограничных пиниях южных районов сформировалось казачье население, расселившееся в близком соседстве с башкирами, мещеряками, яицкими казаками, казахами, которые также составили служилое казачество. Влияние этих народов друг на друга именно в казачьей среде было очень сильным.
Дети-"поляки" в домашней будничной одежде.
Фото А. Е. Новосёлова
Другую группу русского западносибирского населения составили старообрядцы - каменщики Бухтармы и "поляки" Колывани. Первые были потомками кержаков из Нижегородской губернии, переселившихся в Бухтарму (в горы -"камень") в XVII в. и испытавших некоторое влияние соседных казахов. "Поляки", расселившиеся с 1763 г. на Алтае по р. Убе, были потомками русских старообрядцев из Калужской, Тульской, Рязанской, Орловской губерний, обосновавшихся сначала в Белоруссии (Стародубье, Ветка, Добрянка, Гомель, Дорогобуж), а оттуда в конце XVIII в. переселенных в административном порядке в Сибирь, где разместились на Алтае и частично ушли в Забайкалье. В отличие от каменщиков, которые вступали в браки с казахами, "поляки" в течение 200 лет поддерживали только внутрисемейные брачные связи; у них было более 90% браков с родственниками в 6-8 поколениях.
По данным 1869 г., в Западной Сибири проживал 49 261 раскольник из 2 743 157 человек, населявших регион. Это были беспоповцы, и поселились они главным образом в Ялуторовском, Курганском, Ишимском, Бийском округах (РГИА. Ф. 1265. Оп. 12. Д. 150. Л. 2-2 об.; Д. 90. Л. 33).
Кроме старообрядцев, в 1805 г. в Тобольской и Томской губерниях поселились сектанты- духоборцы, молокане, штундисты, которых туда либо ссылали, либо они сами убегали в Сибирь от преследований за веру.
Русские в Восточной Сибири не отличались однородностью. Среди них выделялось много сословных, этнотерриториальных и конфессиональных групп. Довольно своеобразными были старожилы, предки которых пришли на Ангару (среднее течение) и Енисей (среднее и нижнее течения) еще в XVII-XVIII вв. Они являлись в основном крестьянами-потомками промышленников Северной России, часть из них составляли коми. Поздние русские приселения туда были незначительны, поэтому русские старожилы Туруханского края, например, считались "чисто" русскими, а в районе Енисейска приобрели некоторую "монголоидную примесь", хотя в целом здесь наблюдалось мало смешений с коренными народами и в антропологическом отношении они сохранили общность с русскими Европейского Севе- pa
(Русские старожилы Сибири. С. 116). В этническом отношении очень сложным было линейное восточносибирское казачество из-за сильного этносмешения с соседними эвенками и бурятами.
Другую группу русских старожилов в Восточной Сибири составили русские Забайкалья, в свою очередь разделившиеся на несколько групп. Читинская (онон-ская) их группа состояла из потомков казачества XVII в., представители которого женились на обурятившихся тунгусках. По-местному эти русские назывались гуранами. Имелись русские казаки и с небольшой бурятской примесью. Другая читинская группа - это кударинские русские (русско-бурятская группа), жившие между Хилком и Чикоем и являвшиеся потомками русских казаков и "карымов" (ассимилированных русскими бурят Цонголова рода). Русские из обеих читинских групп вступали в браки с эвенками и бурятами. Первые вошли в состав местных русских примерно на 20%, последние - на 40% (Бунак. С. 178). Сильная метисация шла в начале XVII-XVIII в., а затем по мере увеличения численности русских она сократилась.
Среди русских казаков Забайкалья наблюдались также вероисповедальные различия. По данным 1863 г., у них были раскольники разных толков (РГИА. Ф. 1265, Оп. 12. Д. 150. Л. 3-3 об.).
Большую конфессиональную группу русских составили забайкальские старо-обрядцы-"семейские" по Селенге и Чикою. В 1890 г. их насчитывалось 42 680 человек из общего числа населения 684 890 человек (РГИА. Ф. 1263. Оп. 2. Д. 5503. Л. 750, 798). Они имели много общего с алтайскими "поляками", так как у них частично были единые предки (из южнорусских и западных губерний), и те и другие сохранили 1/5 общих фамилий. Все они оставались "чисто" русскими, поскольку с антропологической точки зрения у них не было даже легкой примеси соседних бурят или алтайцев, т.е. они не вступали в этносмешения с этими народами (Русские старожили Сибири. С. 115).
На северо-востоке Сибири русские были представлены также несколькими группами - этнотерриториальными и сословными. Уже с 70-х годов XVIII в. их предки в Якутии - крестьяне Якутского и Олекминского округов - являлись "более якутами (по материнской линии), чем русскими (по отцовской)" (Майнов. С. 38). Жившие с 1731 г. на восточном берегу Лены русские-амгинцы вышли из крестьян Илима и Иркутска, которые, в свою очередь, были потомками русских с Европейского Севера и якутов, чей язык и образ жизни они переняли, а в конце XIX в., вступая в браки с эвенками и представителями других народов, приобрели монголоидный физический облик. С ХVIII в. известны группы русских вторичного заселения- анадырцы, гижигинцы, камчадалы. Казаки, посадские люди, разночинцы уже в середине XVIII в. имели свои семьи в Анадырском остроге и насчитывали до 1000 человек. Позднее они частично вошли в состав гижигинского гарнизона или ушли на Камчатку и на Колыму. Русские гижигинцы состояли из выходцев из западных и восточных сибирских губерний, некоторые - из якутян и новокре-щенных коряков, и к концу XIX в.. представляли единую этническую группу (Гурвич. С. 202).
На Камчатке русские казаки - выходцы из Илимска - восприняли быт и хозяйство камчадалов-рыболовов. Среди них было много метисов, говоривших на русском и камчадальском языках. Они насчитывали в 1897 г. более 1500 человек обоего пола. Население Камчатки, так же как и Чукотки (русские, юкагиры, чукчи, коряки), возникло в результате ассимиляции одних народов другими.
В XIX в. среди русских Якутии выделялись усть-оленекские, усть-янские, верхоянские, русские устьинцы (индигирцы), усть-елонские и колымские жители. Усть-янские и усть-оленекские были ассимилированы якутами и эвенками. Индигирцы образовали обособленную группу русских, сохранивших свой язык и культуру. Это были крестьяне и мещане, которые вели охотничье-промысловое хозяйство и мало пополнялись позднейшими пришельцами. Некоторые этносмешения происходили и у них с якутами и юкагирами, но это случалось уже во втором и третьем поколениях (Зензинов. С. 84).
Хорошо сохранили свой язык и этничность русские на Колыме (две большие группы - нижне- и среднеколымчане), несмотря на то, что контакты с иноокру-жением (с юкагирами) у них происходили чаще, чем у устыгацев, и гораздо больше к ним приселялись ссыльные. Во второй половине XIX в. сюда были сосланы татары, которые стали сближаться с русскими, восприняв их образ жизни (Гурвич. С. 206).
Русские на Дальнем Востоке по своему происхождению также не представляли единого целого. В Амурской области к концу XIX в. поселились выходцы из южнорусских, украинских, белорусских, западносибирских губерний и Забайкалья. У них существовали конфессиональные различия (молокане, духоборы, прыгуны, бегло-поповцы и т.п.) (РГИА. Ф. 391. Оп. 2. Д. 287. Л. 1-2). 4
Жители Сахалина были еще более разнородны этнически, так как состояли из уроженцев разных губерний Европейской России и Сибири. Среди них преобладали выходцы из южнорусских губерний, с Кавказа, из Крыма, Черноземного центра, Поволжья, с Украины. Большинство их составляло русское и украинское крестьянство (Ищенко. С. 10-11).
«Русские» (издание Института этнологии и антропологии РАН из серии "Народы и культуры")
