Мы нередко искажаем философию. Мы изменяем ее формы лишь на основании неясных очертаний, превращаем ее в мультфильм, словно карикатурист, специально преувеличивающий неправильные черты. Так буддизм в сознании многих превращается в доктрину пассивности и даже лени, а экзистенциализм становится синонимом апатии и бессмысленного отчаяния. Что-то подобное произошло и со стоицизмом. Он воспринимается (если вообще о нем вспоминают) как философия мрачной выносливости, терпения и продолжения, но не преодоления различных жизненных страданий и неприятностей.
Неудивительно, что эта философия утратила свою популярность. Неудивительно, что в западной культуре мудрец-стоик никогда не был так популярен, как мастер Дзен. Даже при том, что стоицизм намного более доступен, он не только не обладает экзотической мистикой восточных практик, но и считается философией, которая просто ломает человека, даже когда он решительно безразличен. В этом понимании не учитывается стремление к постоянному преодолению и невозмутимому спокойствию, которое пропагандируют стоики.
Кроме того, здесь не учитывается благодарность. Это тоже часть спокойствия, поскольку именно благодарность делает спокойствие возможным. Стоицизм в большей степени, чем какое-либо другое учение, является философией благодарности. Более того, благодарности столь сильной, что можно вынести все. Философы, тосковавшие по наивысшему психологическому освобождению, часто забывали о своей принадлежности к сообществу, куда входили в том числе и стоики. «Вы хотите жить “согласно с природой»?” - усмехается над стоиками Ницше в книге «По ту сторону добра и зла» (1886):
«О благородные стоики, какой обман слов! Вообразите себе существо, подобное природе, - безмерно расточительное, безмерно равнодушное, без намерений и оглядок, без жалости и справедливости, плодовитое и бесплодное, и неустойчивое в одно и то же время, представьте себе безразличие в форме власти, - как могли бы вы жить согласно с этим безразличием? Жить - разве это не значит как раз желать быть чем-то другим, нежели природа? Разве жизнь не состоит в желании оценивать, предпочитать, быть несправедливым, быть ограниченным, быть отличным от прочего? Если же предположить, что ваш императив «жить согласно с природой» означает в сущности то же самое, что «жить согласно с жизнью», то каким же образом вы не могли бы этого сделать? К чему создавать принцип из того, что сами вы являете собою и чем вы должны быть?»
Обвинения в адрес стоицизма именно такие - соблазнительные по своей четкости и энергии и, следовательно, эффективные, но при этом абсолютно некомпетентные. Вот почему испытываешь такое разочарование, когда видишь, как Ницше сходит с тропы благоразумия в следующих двух абзацах и обвиняет стоиков в попытке «предписать» их «мораль природе», в неспособности к иному взгляду (на природу) из-за «высокомерной надежды», что природу можно «тиранизировать» так же, как стоики тиранизируют самих себя. Затем он обвиняет всю философию в том, что она являет собой «тиранический инстинкт», «духовную волю к власти», к «сотворению мира» (все это является нескрываемой психологической проекцией, учитывая, что Ницше был одержим идеей психологического превосходства).
Равнодушие действительно дает власть. Если применять его в нужных ситуациях, если сознательно принять определенное отношение, то равнодушие не только делает такую жизнь возможной, но и помогает вести более свободный, открытый и необычный образ жизни. Радость и горе, как и другие эмоции никуда не уйдут, но вы сможете их умерить, и они будут меньше вас мучить.
Если за объяснениями, что есть стоицизм, не всегда можно обратиться к философам, то тогда к кому? Для начала можно посмотреть определение слова «стоик» в Urban Dictionary - краудсорсинговом онлайн-словаре английского сленга:
Cтоик - человек, который не заморачивается по поводу всякой ерунды, происходящей в этом мире, из-за которой парится большинство людей. Стоики испытывают эмоции, но только по отношению к действительно значимым вещам.
Пример: Компания подростков сидит на крыльце. Мимо проходит стоик.
Один из компании: Эй ты, придурок и упырь, ты вообще извращенец! Стоик: Молодец, тебе повезло!
Интересно, что автор использует в этом анекдоте именно слово «крыльцо» (porch), ведь слово «стоицизм» произошло от греческого слова «stoa» - а это как раз греческое название для сооружения, которое мы сегодня называем крыльцом (портиком - прим. ред.). Древние стоики собирались в таких галереях, проводили там время и говорили о просвещении и всяких других вещах. Греческий философ Зенон является основателем школы, а римский император Марк Аврелий - самым известным практиком, в то время как римский политик Сенека, пожалуй, был наиболее красноречивым и интересным представителем этого учения. Однако настоящим героем стоицизма большинство стоиков признают греческого философа Эпиктета.
Он был рабом, что как нельзя лучше подкрепляет его учение. Такой убедительностью другие стоики не могут похвастать, несмотря на все перенесенные ими жизненные трудности. Эпиктет беседовал со своими учениками, а они потом записали его слова. Сегодня это единственное, что сохранилось от учения Эпиктета. Его речи содержатся в двух коротких работах «Руководство» и «Беседы». Среди непосредственных учеников Эпиктета был Марк Аврелий (еще один философ-стоик, который не предполагал, что его будут когда-нибудь читать. Его сборник «К самому себе» написан исключительно для себя, что-то вроде личного руководства).
Среди «непрямых» учеников Эпиктета - целая плеяда великих людей, выдающихся во всех сферах и областях. Один из них - бывший адмирал ВМС США Джеймс Стокдейл. Во время войны во Вьетнаме он находился в заключении 7 лет, у него были переломаны кости, он голодал, сидел в одиночной камере и переносил другие всевозможные лишения и испытания. Его психологической опорой в ту пору было учение Эпиктета, с которым он познакомился после окончания колледжа, когда попал в ВМС. Параллельно он изучал философию в Стенфордском университете. Во Вьетнаме он всегда обращался к идеям стоицизма и не забывал о них даже в самые ужасные моменты. В особенности в такие моменты. Он понимал значение этих уроков и научился применять их на практике лучше, чем кто-либо другой.
Стокдейл много писал об Эпиктете, упоминал его в речах, мемуарах, сочинениях. Но если вам не хочется забивать голову (а ведь именно этого пытается избежать стоик), то лучшее из всего этого - его речь 1993 года в Королевском колледже Лондона, опубликованная под заголовком «Отвага под огнем: тестирование доктрин Эпиктета в лаборатории человеческого поведения» (1993). Подзаголовок здесь важен. Однажды Эпиктет сравнил лекторий философа с больницей, из которой ученик должен выйти с ощущением небольшой боли. «Если лекторий Эпиктета - это больница, - пишет Стокдейл, - то моя тюрьма была лабораторией. Лабораторией человеческого поведения. Я решил проверить постулаты Эпиктета на примере реальных жизненных трудностей, которые творились в моей лаборатории. Как вы видите, он победоносно выдержал это испытание».
Стокдейл отвергал ложный оптимизм, который проповедует христианство, потому что знал из собственных наблюдений, что ложная надежда сводит в тюрьме с ума. Сами стоики верили в богов, но тот, кто не приемлет религиозных верований, может воспринимать стоицизм так же, как буддизм, если не могут поверить в карму и реинкарнацию.
Если избавиться от всей лишней «шелухи», то все в конечном счете сводится к выбору. Выбор - это действительно все, что у нас есть, и об остальном не стоит даже и думать. «Кто из людей непобедим?» - однажды спросил Эпиктет, а затем сам ответил: «Тот, кого не волнует ничего, что находится за пределами его выбора». Всякое несчастье, которое лежит за пределами выбора, должно рассматриваться как возможность укрепить нашу решимость, а не служить оправданием для слабости. Это поистине один из величайших в мире жизненных принципов, это желание обратить неприятности в возможность. Именно это отчасти превозносил Сенека, когда описывал, что бы он сказал тому, чей дух никогда не смирялся и никогда не подвергался испытаниям: «Бедный ты, несчастный - оттого, что никогда не был несчастен. Ты прожил жизнь, не встретив противника; и никто никогда не узнает, на что ты был способен, даже ты сам». Мы делаем себе огромное одолжение, когда видим в неприятностях возможность сделать такое открытие, а в этом открытии найти и получить еще больше.
Еще один отличный жизненный стоический принцип отражен в книге Вильяма Ирвайна «Путеводитель по хорошей жизни: древнее искусство радости стоиков» (2009). Принцип получил название «негативная визуализация». По мнению стоиков, постоянно думая о худшем, что может произойти, мы вырабатываем иммунитет к опасностям, которые таит в себе чрезмерное позитивное мышление, убежденность в том, что реалистичный взгляд на мир приводит только к отчаянию. Только представляя себе плохое, мы по-настоящему можем оценить хорошее. Вы не испытаете благодарности, если будете все воспринимать как должное. Именно эта благодарность заставляет нас с удовольствием делать уступки, когда все в мире уже и так вышло из-под контроля. Как же могло возникнуть такое огромное недопонимание в такой в высшей степени понятной философии? Как мы могли забыть, что темный узкий проход на самом деле ведет к превосходству?
В этих принципах можно узнать стандартную когнитивно-поведенческую психотерапию (КПТ). И в самом деле, стоицизм определяли как своего рода прото-когнитивно-поведенческую терапию. Американский психолог Альберт Эллис, разработавший в 1955 году первую форму КПТ, известную как рационально-эмоциональная терапия, читал труды стоиков в юности и в свое время прописывал своим пациентам максиму Эпиктета: «Человека беспокоят не сами вещи, но собственное мнение об этих вещах». «Если коротко, то это по сути и есть когнитивная модель эмоций», - считает Дональд Робертсон - врач-психотерапевт, который в 2010 году написал книгу по когнитивно-поведенческой психотерапии «Философия стоиков как рациональная и конитивная психотерапия».
Очевидно, что из-за этой простоты и доступности стоицизм никогда не поймут те, кто увлекается абстрактными и эзотерическими философиями. В романе «Мужчина в полный рост» (1988) Том Вулф наделяет стоическими взглядами полуграмотного заключенного, и это удается ему с удивительным правдоподобием. Монолог Конрада Хенсли может показаться высокопарным, но нельзя усомниться в скрывающихся за ним чувствах. Когда Конрада спросили, стоик ли он, он ответил: «Я только читаю об этом, но я бы хотел, чтобы кто-нибудь из таких людей был сегодня рядом, чтобы к нему можно было прийти, как приходили ученики к Эпиктету. Сегодня люди думают, что стоики - это такие люди, ну вы знаете, такие люди, которые, стиснув зубы, терпят боль и страдание. Но на самом деле они просто спокойные и уверенные перед лицом любых невзгод».
Это заставляет спросить, а какие были невзгоды? Мы уже упоминали, что Эпиктет был рабом, напротив его имени можно поставить галочку. Напротив Сенеки тоже, несмотря на мнение многих несогласных. Жизнь Сенеки, несмотря на периодическую возможность пользоваться всеми земными благами, была очень тяжела: он был болен туберкулезом, находился в изгнании под гнетом жестокого диктатора и убийцы. Сам Сенека говорил, что никто не приговаривал мудрецов к бедности. Только древнегреческий циник попытался бы отрицать это.
Кроме того, Сенека первым бы сказал, как однажды написал кому-то в одном из своих писем: «Я не настолько бесстыж, чтобы пытаться лечить своих товарищей, когда сам болен. Тем не менее, я обсуждаю с вами проблемы, которые касаются нас обоих, и я делюсь с вами своим лекарством, как если бы мы с вами лежали вместе в одной больнице». Марк Аврелий тоже был в этой «больнице». Наделенный властью императора и пользующийся всеми привилегиями этого положения, он также переносил все сопутствующие трудности и удары, и даже сверх того. Я бы не смог высказаться на этот счет лучше, чем Ирвайн в своей книге «Путеводитель по хорошей жизни». Поэтому не буду мудрить и приведу цитату:
«Он был болен, возможно, язвой. Его семейная жизнь была полна несчастий: его жена, видимо, была ему неверна, из 14 детей, которых она ему родила, выжили только шестеро. Кроме того, управление империей наносило свои удары. Во время его правления на границах было много восстаний, и Марк нередко лично отправлялся контролировать их подавление. Его собственные назначенцы, особенно Авидий Кассий, правитель Сирии, восстали против него. Его подчиненные вели себя нагло и презрительно по отношению к нему, и эту наглость он выносил с невозмутимым нравом. Горожане отпускали шутки в его адрес, и их не наказывали за это. Во время его правления на империю также обрушилась чума, голод, стихийные бедствия, в частности землетрясение в Смирне».
Всегда оставаясь стратегом, Марк применял надежную технику в борьбе со всеми трудностями, которые наполняли его жизнь. В начале каждого дня он говорил себе: «Я увижу надоедливых, неблагодарных, жестоких, вероломных, завистливых и закрытых людей». Он мог бы вести себя иначе и притворяться, что все прекрасно, особенно в те дни, когда это было действительно так, или, по крайней мере, казалось таковым. Но в этом случае, как бы он научился идти и по ветру, и против него, постоянно приспосабливаясь к неприятным поворотам судьбы? Что бы с ним сталось, когда поменялся бы ветер?
· Орфей · Ферекид · ЭпименидВ истории стоицизма различают три главных периода: Древняя (Старшая) Стоя (конец IV века до н. э. - середина II века до н. э.), Средняя (II-I века до н. э.), Новая (I-III века н. э.). Наиболее известны в наше время из представителей Древней Стои Зенон Китийский, Клеанф и Хрисипп , на перечне сочинений которого соответствующий фрагмент труда Диогена Лаэртского обрывается . Видными представителями стоицизма в Древнем Риме были Луций Анней Сенека , Эпиктет и император Марк Аврелий .
В переносном смысле стоицизм - твёрдость и мужество в жизненных испытаниях .
Периодизация
До выявления данной школы стоиками в Афинах называли сообщество поэтов, собиравшихся в Стоа Пойкиле за сто лет до появления там Зенона и его учеников и единомышленников .
Средняя стоя (стоический платонизм): -I века до нашей эры . Представители: Панетий Родосский (ок. 180-110 гг. до н. э.) и Посидоний (ок. 135-51 гг. до н. э.). Они развивали стоицизм в Риме , тогда как Архедем из Тарса распространил это учение в парфянский Вавилон . Другие представители: Мнесарх , Дардан , Гекатон Родосский , Диодот , Гемин , Антипатр из Тира , Афинодор и др.
Поздняя стоя (римский стоицизм): -II века н. э. Сенека (4 г до н. э. - 65 г н. э.), Эпиктет (50-138 гг. н. э.) и Марк Аврелий (121-180 гг. н. э.). Другие представители: Муссоний Руф , Секст Херонейский , Гиерокл , Корнут , Евфрат , Клеомед , Юний Рустик и др.
Иногда выделяют 4-й период в развитии стоицизма, связывая его с учениями некоторых пифагорейцев и платоников -II века н. э., Филона Александрийского .
В конечном итоге произошло сближение стоицизма с неоплатонизмом , а затем растворение его в последнем.
Также, несомненно влияние стоицизма на гностические учения аскетической направленности (валентинианская и маркионитская школы).
Учение стоиков
Логика
Этика
Стоики выделяют четыре вида аффектов : удовольствие , отвращение , вожделение и страх . Их необходимо избегать, пользуясь правильным суждением.
Предпочитать следует вещи, связанные с природой. Такие же различия стоики проводят и между поступками. Существуют дурные и благие поступки, средние поступки называются «подобающими», если в них реализуется естественная предрасположенность.
О. Б. Скородумова отмечает, что стоикам была свойственна мысль о внутренней свободе человека. Так, пишет она, убеждённые в том, что мир детерминирован ("закон судьбы совершает своё право... ничья мольба его не трогает, ни страдания не сломят его, ни милость"), они провозглашают внутреннюю свободу человека как высшую ценность: "Тот, кто думает, что рабство распространяется на личность, заблуждается: его лучшая часть свободна от рабства" .
М. Л. Хорьков отмечал интерес стоиков к проблеме поэтического . Так, «Зенон пишет книгу «О чтении поэзии», Клеанф – «О поэте», Хрисипп – «О стихах» и «О том, как читать стихи». Страбон , сам приверженец стоической философии, отмечает, что, по мнению стоиков, существует тесная связь между поэтическим и всеми без исключения частями философии» . В связи с этим Хорьков считает символичным, что до появления в Стое философов, которые получили от этого портика и своё название, там обитали поэты, которых и называли «стоиками». В. Г. Борухович отмечал, что поскольку греческая проза появилась намного позже поэзии, то на этом основании грамматики стоической школы считали прозу выродившейся поэзией .
Во времена Римской империи учение стоиков превратилось в своего рода религию для народа, причём по всей империи, а наибольшим влиянием пользовалось в Сирии и Палестине. В продолжение всей истории стоицизма Сократ был главным авторитетом стоиков; его поведение во время суда над ним, его отказ от бегства, его спокойствие перед лицом смерти, его утверждение о том, что несправедливость наносит больше вреда тому, кто её совершает, чем жертве, - все это целиком отвечало учению стоиков. Такое же впечатление производили его безразличие к жаре и холоду, простота в отношении пищи и одежды и полное пренебрежение ко всякого рода удобствам. Но стоики никогда не принимали учение Платона об идеях, и большинство из них отвергало его доводы относительно бессмертия. Только языческие стоики более позднего периода, когда они противостояли христианскому материализму, соглашались с Платоном в том, что душа нематериальна; стоики раннего периода разделяли точку зрения
И все же боги существуют. Их существование философия стоиков выводят из всеобщего согласия людей по этому вопросу, дополняя его логическими аргументами. Так, Зенон утверждает: «Разумно почитать богов, но почитать несуществующих богов неразумно. Следовательно, боги существуют» (Секст. Против ученых, IX, 133). А стоик Клеанф по существу вводит «онтологическое доказательство» бытия бога: «Если одна природа лучше другой, то существует и некая наилучшая... Следовательно, бог существует» (там же, IX, 88, 91). Таким образом, из совершенства божества, вводимого в его понятие на основании соотнесения относительно и абсолютно лучшего, выводится существование его. Это доказательство повторят в XI в. Ансельм Кентерберийский , а в XVII в. – Декарт .
А за теологической аргументацией следует знаменитый «Гимн Зевсу» Клеанфа. Как понимать это религиозно-философско-поэтическое произведение, где прославляется великий бог,
Многоименный, всегда всемогущий, всесильный
Зевс, повелитель бессмертных, властитель природы, законом
Путь указующий миру...
(Пер. Ф. Ф. Зелинского).
Несомненно, в нем в поэтической и аллегорической форме выражены основные понятия стоической философии. Однако здесь налицо уже и мотивы теистической религиозности, которые получат полное развитие в христианстве, одним из источников которого стал стоицизм. И этого оказалось достаточно для того, чтобы стоицизм приступил к разработке телеологического учения о том, будто мир создан для людей и богов. По Хрисиппу, «боги сотворили людей ради себя самих и друг друга, животных же ради нас: коня – чтобы с ним вместе воевать, собаку – чтобы с нею охотиться, барсов, медведей и львов – чтобы мы могли упражняться в мужестве» (Фрагменты древних стоиков II, фр. 1152). За телеологией у стоиков следует теодицея: необходимо оправдать бога перед лицом крайнего несовершенства мира, тех зла, насилия и бедствий, которые царят в нем. Это и делает Хрисипп: «Ведь величайшее в божественном провидении – это то, что оно не оставляет без внимания и приложения зло, которое происходит из отпадения, [вызванного] произвольным актом и не допускает, чтобы оно порождало абсолютно вредное» (там же, фр. 1184). Таким образом, основа богооправдания в философии стоиков – то, что оно не допускает абсолютного зла, сохраняя зло относительное как результат свободного действия человека и как момент гармонии добра и зла в мире. Религиозная концепция ранних стоиков подразумевает и включает демонологию, духовидение, пророчества, магию и прочие суеверия.
Стоик Хрисипп. Бюст ок. 200 г. до Р. Х.
Этика стоиков
Как и всякий античный философ, стоик задает вопрос: в чем состоит высшее благо? И отвечает, как истый античный мыслитель: в счастье (eydaimonia). Но что значит для стоика «счастье»? Уподобление богу, как у Платона ? Созерцательная жизнь человека, обладающего к тому же адекватными телесными и внешними благами, как учил Аристотель ? Удовольствие киренаиков или эпикурейцев? Нет, высшее благо состоит в том, чтобы «жить согласно с природой, и это то же самое, что жить согласно с добродетелью (kat"areten): сама природа ведет нас к добродетели» (Диоген Лаэрций. VII, 87). Иначе говоря, счастливая жизнь есть жизнь добродетельная, и точнее, достойная . Но ведь в философии стоиков «природа», как мы видели, подчинена необходимости или судьбе. А значит, всякое действие человека и событие в его жизни необходимым образом определено. Как же возможно тогда выбирать – жить «согласно с природой» или «несогласно» с нею? Как вообще возможна тогда оценка человеческого поступка? И как возможно вменение его человеку в вину или в заслугу?
Философия стоицизма находит выход в классификации явлений природы и общества. Самое общее влечение живого существа – стремление к самосохранению. Поэтому для каждого существа ценно и способствует его счастью лишь то, что согласно с разумом, – а это добродетель. Единственное же зло – это противоположность добродетели, т. е. порок. Остальное «безразлично» (adiaphoros).
Благо философы-стоики сводят к четырем основным добродетелям или достоинствам: благоразумию) умеренности, справедливости и мужеству. Зло – противоположные им Пороки: неразумие, необузданность, несправедливость и трусость. Все остальное – жизнь и смерть, слава и бесславие, тяжкий труд и наслаждение, богатство и бедность, болезнь и здоровье – от нас не зависят, а потому безразличны. Наоборот, добродетель и порок, добро и зло зависят от человека и выбираются добровольно (aythaireton), т. е. свободно.
Но в таком случае философия стоиков оказывается в высшей степени парадоксальной: как возможен выбор между добром и злом в царстве железной необходимости, каковым представляет мир стоицизм? Единственная возможность свободы открывается не в практическом, а в эмоциональном отношении к миру и самому себе. Нельзя преобразовать ни вещи, ни необходимый ход событий, ни представления о них – можно преобразовать свое эмоционально-ценностное отношение к ним. Это касается как внешних вещей, так и аффектов. Стоики; в частности уже Зенон, выделяли четыре вида негативных аффектов: скорбь, страх, вожделение и наслаждение, и три позитивных – радость (разумное возбуждение, противоположное наслаждению), осторожность (разумное уклонение, противоположное страху) и воля (разумное побуждение, противоположное вожделению). Каждый из аффектов делится в философии стоиков на виды, подробно перечисляемые Диогеном Лаэрцием (см.: VII, 110 – 116), но это уже детали, малоинтересные. Мудрость состоит не в том, чтобы преодолеть аффект каким-нибудь другим аффектом (например, вражду – страхом), а в свободе от аффектов, достигаемой разумным к ним отношением.
Исходная позиция стоиков в отношении добродетели и порока состояла в том, что между ними нет среднего. «Все люди, – говорит стоик Клеанф, – по природе имеют влечение к добродетели и подобны в отношении к ней ямбическим полустихам: дурные соответствуют несовершенным, хорошие – совершенным» (Фрагменты древних стоиков I, фр. 566). А значит, несмотря на «природное влечение» к добродетели, добродетельные добродетельны, а порочные порочны. Это противопоставление совпадает в философии стоиков с разделением всех людей на мудрецов и глупцов и направлено против перипатетиков, считавших, что «среднее» между добродетелью и пороком – совершенствование или же ухудшение. Согласно стоикам, мудрые и глупцы – люди принципиально разные. «Зенон и другие стоики соглашаются в том, что существует два рода людей, а именно одни добродетельные, другие дурные: добродетельные всю жизнь держатся добродетели, дурные же порока» (там же, фр. 216). В противовес глупцу, мудрец обладает всеми добродетелями, все делает хорошо и никогда не ошибается; он богат (не в смысле обладания земными богатствами!), прекрасен и счастлив, располагает своей собственной жизнью. Он один свободен, тогда как все другие – рабы. Иными словами, он подобен божеству, а «глупец», даже приближающийся к состоянию совершенства, все же порочен и жалок, ибо человек, погрузившийся на локоть под воду, так же захлебнется, как и погруженный в пучину... Но мудрец – вспомним киников – свободен от общепринятых обычаев, чужд состраданию и «будет даже есть человеческое мясо, если таковы будут обстоятельства» (Диоген Лаэрций. VII, 121).
Иначе говоря, стоический мудрец практически уже не человек, и описывая его совершенства, стоицизм пришел к самоотрицанию. Мораль стоиков всегда практична – ее назначение состоит в том, чтобы преобразовать людей, сделать их если и не нравственными, то по меньшей мере способными различать добро и зло. Философский идеал стоиков уничтожает это назначение морали и ставит под угрозу идейное влияние и само существование школы. Увидев эту опасность и столкнувшись с критикой противников, стоики вносят в свои представления существенные уточнения. Главное среди них – уточнение, вносимое в понятие безразличного. Хотя безразличные вещи и не имеют у стоиков нравственного значения, среди них существуют вещи, сообразные с природой и несообразные с нею, а следовательно, «предпочтительные» и «непредпочтительные». Так, хотя богатство и бедность, здоровье и болезнь безразличны в нравственном отношении, все же в отношении житейском лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Стремление к «предпочтительным» вещам оправдано – надо только сначала определить мотивы этого стремления.
Отсюда требование стоиками оценки мотива и выделение, наряду с добродетельными и порочными, еще и «надлежащих» действий или обязанностей (kathekonta). Обязанность предписывается законом, но надлежащее действие добродетельно только в том случае, если оно сопряжено с нравственным мотивом. Более того, наличие или отсутствие нравственного мотива определяет в философии стоиков оценку действия, которое не осуществилось в силу каких-то внешних обстоятельств . Соответственно действие подлинного мудреца всегда нравственно, действие «глупца» в лучшем случае только «надлежащее» действие.
Наконец, в явном противоречии со своим учением об отсутствии среднего между добродетелью и пороком, мудрецом и глупцом стоики вводят понятие совершенствования (продвижения вперед – prokope), осуществляемого некоторыми из людей, так называемыми «совершенствующимися». Однако и они «неразумны и жалки» (см.: Фрагменты древних стоиков III, цс.. 539) по сравнению с истинным мудрецом.
Итак, философская этика стоиков глубоко противоречива. Мораль присуща людям «по природе», но ей можно учиться. Ей можно учиться, но нельзя перейти грань, отделяющую добродетельного от порочного. Нельзя перейти эту грань, и тем не менее стоики утверждают равенство людей, в том числе рабов и господ , мужчин и женщин, добродетели и пороки которых одинаковы. И если стоик Клеанф утверждает неотчуждаемость добродетели, которую нельзя утратить, то Хрисипп заявляет, что она теряется в результате пьянства или сумасшествия.
Луций Анней Сенека - знаменитый римский драматург и философ-стоик
Бессилие логоса, его неспособность одолеть веления «судьбы» ведет как раз к отождествлению логоса, или разума, с судьбою, т. е. неразумием жизни. Но выход стоиками найден – это не атараксия эпикурейцев, удаляющихся от мира в тень Сада , и не просто «апатия» – бесстрастие и равнодушие, односторонне приписываемые зачастую стоикам. Их установка – как раз «евпатия» (eypatheia), блаженное состояние души, не зависящее от того, что происходит с телом. И даже если все тяготы и бедствия этого мира свалились на плечи стоического философа, ничто не может нарушить его спокойствия. И в то же время стоик понимает, что далеко не всякому человеку это доступно.
Поэтому так различны взгляды стоиков и эпикурейцев на место человека в обществе. Эпикур считал, что мудрец не должен принимать участия в общественных делах, если только кто-нибудь его к этому не принудит. «Государственными делами мудрец тоже будет заниматься, если ничто не воспрепятствует (так пишет Хрисипп в I книге «О жизни»), и он будет обуздывать пороки и поощрять добродетели» (Диоген Лаэрций. VII, 121). И вообще «добродетельный человек не живет в одиночестве: от природы он общителен и деятелен» (там же, 123). Поэтому общество и государство, согласно философии стоиков, возникают по природе, а не по установлению. Что же до обычаев, то они возникают по установлению, а потому условны: отсюда космополитизм, заимствованный у киников и еще усиливающийся в условиях эллинизма, признание Зеноном Стоиком желательности общности жен, запрещения строить в городах храмы, устраивать суды, отмены денег. Обычаи общеприняты, но за ними лежит «космос – огромное государство с единым государственным устройством и одним законом. Естественный разум предписывает, что следует делать и запрещает то, чего делать не следует. Но ограниченные местом государства многочисленны по количеству и имеют различные, ни в коей мере не одинаковые устройства и законы» (Фрагменты древних стоиков III, фр. 323). Почему же? Да потому, что эллины и варвары, и даже родственные племена не смешиваются, не общаются; трудно сообщаться со странами, расположенными в удаленных частях мира или на островах, и т. д. Но главное – это стремление к власти и богатству за счет других и вырастающее отсюда взаимное недоверие. Выход, согласно философии стоиков, – единение людей и богов во всеобъемлющем едином космосе.
Но в понимании общества различными представителями стоицизма есть и различия. Есть основания считать, что Зенон включал в понятие жизни, сообразной с природой, также социальную справедливость и равенство. Его продолжатели же склонны думать, что существующий общественный строй включен в единый мировой процесс, и надежда на «золотой век» справедливости и равенства связывается стоиками лишь с мировым пожаром, за которым последует в порядке времени, но опять-таки лишь на время, этот блаженный век.
Философы-стоики доказывали существование единого Бога и несвободу человека от своей судьбы, призывали к «апатии» – ровному отношению к удачам и неудачам. В чем причина необычайной популярности стоицизма у ранних христиан? И что стоики имели в виду под бесстрастием? Рассказывает преподаватель философии Виктор Петрович Лега .
«Собачьи философы» и Зенон
Стоицизм в эпоху эллинизма был самой распространенной философской школой, и, пожалуй, единственной школой, которая была популярна не только в Древней Греции, но и в Древнем Риме. Римляне, не склонные к мудрствованиям, стоицизм восприняли как свою собственную философию. Сразу замечу, что из всех эллинистических школ наибольшее влияние на раннее христианство, на христианскую философию и мировоззрение оказал именно стоицизм. Платон – позже, в IV веке.
Основателем философии стоицизма, появившейся в конце IV века до Р.Х., был Зенон из Кития. Он был мореплавателем, торговцем, философией заниматься и не думал. Однажды, уже будучи в зрелом возрасте (ему было за 30), он плыл с грузом какого-то товара из Финикии в Афины. Во время шторма корабль потерпел крушение. Зенон спасся. Прибыв в Афины, он оказался в одной из книжных лавок и от нечего делать взял сочинение Ксенофонта о . Не сходя с места, он прочитал весь этот труд и был поражен! Он спросил у продавца: «А еще такие люди есть?» В этот момент в лавку зашел философ-киник Кратет, и продавец указал на него. Зенон уговорил Кратета взять его к себе в ученики, и тот согласился.
Название школы, к которой принадлежал Кратет, происходит от храма на холме Киносарг, но сами киники потом обыгрывали это слово и говорили, что название их школы происходит от слова «кюон» – «собака», и даже сами называли себя «собачьими философами». Поэтому злые языки позже говорили, что вся философия Зенона «написана на конце собачьего хвоста».
Киники жили, не стесняясь своих страстей и инстинктов – как животные. Главное положение киников: надо следовать своей природе. Если ты будешь следовать своей природе, ты будешь счастлив. Зачем, говорили они, сдерживать естественные порывы, бежать к туалету, например, испытывать неудобство, когда можно тут же сделать свое дело, на улице, и это вполне нормально. Потому и назывались они «собачьими философами».
К этой школе принадлежал знаменитый Диоген Синопский. О нем рассказывают множество разных историй – и что он искал человека, ходя по Афинам днем с фонарем, и что он жил на рыночной площади Афин в бочке и т.п. Однажды с Диогеном захотел побеседовать Александр Македонский. Когда царь подошел к Диогену, тот сидел и грелся на солнце и при виде царя даже не подумал встать. «Я – великий царь Александр», – сказал царь. «А я, – ответил философ, – собака Диоген». После непродолжительного разговора Александр сказал: «Проси у меня чего хочешь». «Отойди, ты заслоняешь мне солнце», – сказал Диоген и продолжил греться.
Блаженный Августин именует киников «собачьими философами» и сводит всю их философию к половой разнузданности. Но Зенон взял у киников все-таки самое главное – умение жить в гармонии с миром, чтобы быть счастливым. Напомню: главная задача философии эллинистического периода – понять, как обрести счастье в этом сложном, огромном, чужом для нас мире.
Философия как яйцо
Название школы происходит от слова «Стоя» – «Портик» – и к русскому «стойкий» не имеет отношения. Параллель случайная, хотя и верная
Познакомившись с философией у киников, Зенон, любивший уединение (как пишет Диоген Лаэртский, он был внешне нескладным: очень длинным, худым, с толстыми ногами – и поэтому избегал многолюдства), создает свою школу в месте, которое афиняне вообще старались не посещать. Это было место казни 1400 человек, когда правили 30 тиранов, поставленных Спартой после победы над Афинами в Пелопонесской войне. Там находился Пестрый Портик. В этом Пестром Портике (по-гречески – «пойкилэ стоя») и создал свою школу Зенон. Отсюда – название школы: «Стоя», то есть в дословном переводе – «Портик». К русскому слову «стойкий» оно не имеет никакого отношения, параллель – случайная, хотя и вполне верная: философ-стоик действительно должен быть стойким перед невзгодами жизни. Часто школу стоиков просто называют «Портик», как называли школу Эпикура «Сад», – «Академия», – «Ликей».
Со временем у Зенона появилось множество учеников: Клеанф, Хрисипп, у них – свои последователи: Панетий, Посидоний (я называю лишь самых знаменитых). Эта философия получила распространение в Риме начиная с I века до Р.Х. с появлением таких философов, как раб Эпиктет, правая рука императора Нерона Сенека, император Марк Аврелий, – как видим, в Риме философия стоиков была распространена от низших слоев общества, среди рабов, до высших, в императорских кругах. Почему? А потому что она действительно помогала человеку жить в этом мире и при этом – не просто выживать, но и получать удовольствие, быть счастливым.
Стоики подходят к вопросу обретения счастья фундаментально. Сначала, утверждают они, нужно узнать, каков этот мир. Ведь главная установка: счастье – в гармонии с миром. Чтобы быть в гармонии с миром, надо узнать, каков же он – мир. А для этого надо выяснить, как правильно познать его. Отсюда и последовательность: вначале мы занимаемся теорией познания, а потом – самим познанием мира. Стоики сделали, может быть, самый большой вклад в развитие логики в Античности после Аристотеля.
Получается, что, используя правила познания, мы узнаём, каков этот мир, то есть занимаемся физикой, и затем эти знания используем для решения вопросов этики. Стоики даже придумали замечательное сравнение: вся философия подобна яйцу: скорлупа – это логика, белок – это физика, а желток, самое главное – это этика. Ведь без скорлупы и белка желток не станет в конце концов живым существом.
Не чувства нас обманывают, а наши состояния
В области теории познания стоики полностью доверяют . Они постоянно спорят с Платоном, с его рационализмом и недоверием чувствам: мы чувствам доверяем! – говорят они. Только нужно четко понимать, что это за чувства, – не судить о предметах, когда они далеко, когда темно, когда ты сонный, пьяный, больной. Светло, близко, трезвый, бодрствующий, здоровый – вот таким состояниям можно доверять. Не чувства нас обманывают, а наши состояния и неумение в них разобраться.
Бог есть, свободы нет
Самое интересное открытие, которое делают стоики в области физики, – это существование Бога, Которого они одними из первых назвали «Логос». Впервые это слово для именования Бога использовал Гераклит. Стоики не просто говорят о существовании Бога – они его доказывают! Они обращают внимание на удивительную красоту и порядок в мире. «Если ты, – пишет Клеанф, – заходишь в какой-нибудь гимнасий или на форум и видишь там удивительную чистоту и порядок, то понимаешь, что здесь есть хороший и мудрый управляющий. А если ты в мире видишь еще больший порядок и еще большую красоту, ты понимаешь, что и Управляющий этого мира гораздо более премудр и обладает гораздо большей властью». Эти рассуждения впоследствии были использованы в христианском богословии – в так называемом телеологическом доказательстве бытия Бога, одном из самых распространенных до сегодняшнего дня – «доказательстве от красоты и порядка».
Только Единый Бог может всё мироздание держать в гармонии и стройном порядке
Более того, стоики делают вывод о существовании Единого Бога. Почему – Единого? Потому что только Единый Бог может всё мироздание держать в целостности, в единой гармонии и едином порядке. Но если Бог всё это мироздание держит в едином порядке, значит, Он с этим мирозданием един – Он не находится вне его, иначе мир распался бы. Он его пронизывает и соединяет воедино все части. Поэтому Бога стоики часто называли «Пневмой» – «Духом». Правда, под духом стоики понимали некую тонкую материю, имеющую огненно-воздушную природу. Душа человека тоже тонко-материальна. Слова «пневма», «логос» использовались фактически как синонимы. То есть Бог – это «мировая душа», которая пронизывает весь мир и фактически сливается с ним, – такую концепцию принято называть пантеизмом. Бог как бы включает мир в Себя, согласно стоикам. В этом мы видим очень важное отличие концепта стоиков от идеи Эпикура: если у Эпикура мир состоит из независимых друг от друга атомов, что гарантирует независимость каждого человека и полную его свободу, то у стоиков мир – единое целое, где всё соединено вместе Богом, Логосом, и отсюда вытекает, что никакой свободы нет.
Апатия как… бесстрастие
Миром движет Бог, а значит, мир движется в правильном направлении – Бог же премудр
Рассмотрим теперь этические выводы стоиков. Главный их посыл: полное подчинение всего мира божественному Логосу. Полное! Мнение человека, что он свободен, что от него что-то зависит, является главной причиной наших несчастий, считают стоики. Человек себя часто корит, что он поступил так, а мог бы поступить иначе, и тогда была бы у него совсем другая жизнь, его ждала бы удача… Но это самое большое заблуждение, которое и лишает нас покоя, счастья и гармонии с миром. Мы должны смириться с Логосом, полностью подчинить себя Ему. Поэтому поздние стоики к словам «Логос», «Бог», «Пневма» добавляют слова «рок», «фатум», «судьба». Бог ведь премудр не только в пространственном отношении, соединяя мир в гармонии, – Он премудр и во временно м отношении: если в мире всё развивается, движется, то его движет Бог, а значит, мир движется в правильном направлении – Бог же премудр! Поэтому, если я пытаюсь роптать на то, что со мной произошло, я просто не понимаю, что произошло со мной то, что должно было произойти. И это правильно: я должен благодарить Бога за всё. Такие выводы будут делать уже христиане, а стоики пока ограничиваются понятием «апатия», дословно: «бесстрастие».
Наши страсти – главная причина наших несчастий, поэтому анализ страстей – основная тема поздних стоиков, особенно римских.
Римские стоики вообще не занимались ни физикой, ни логикой – это прекрасно разработали Зенон, Клеанф, Хрисипп и другие. Зная физику и логику, можно перейти к этике. И главным будет учение не о том, как правильно поступать, а о том, как правильно реагировать. Страсти, наши эмоции, наша реакция на то, что с нами происходит, – главная причина наших несчастий, поэтому нужно уметь правильно реагировать на каждую ситуацию.
Гнев, злость, печаль – плохие эмоции. Радость, наслаждение… тоже плохие
Стоики разобрали разные страсти и реакции: негативное отношение, гнев, печаль – в одну сторону; радость, наслаждение – в другую сторону. И то, и другое… плохо. Откуда возникает радость? – Я поступил так-то, и вдруг оказалось, что это мне принесло удачу, пользу, я радуюсь: какой я умный, какой молодец! Но это просто случайно совпало с замыслом Логоса! Или наоборот: я что-то сделал, и это принесло мне неудачу – ах, надо было поступать иначе, какой же я глупец и неудачник! Ну, смирись, прими беды и радости как не от тебя зависящие, бесстрастно. Страсти – вот что портит твою жизнь!
Правда, некоторые философы, такие, например, как Эпиктет, призывали все-таки разделять события на два типа: события, которые от нас не зависят, и события, которые от нас зависят. Те события, которые от нас не зависят, надо воспринимать бесстрастно. Например, зачем печалиться, если на улице идет дождь? Ты только себе настроение испортишь, думая: «Как плохо, что идет дождь, а вчера такая погода солнечная была». Это тебе поможет? Дождь после этого перестанет? Конечно же, нет. Поэтому спокойно бери зонтик, надевай плащ и отправляйся на работу. А вот в отношении тех событий, которые от нас зависят, ты должен предпринимать какие-то действия, прилагать усилия, чтобы получить наслаждение. Но не все стоики придерживались такого учения – это философия Эпиктета, который, кстати, повлиял на Марка Аврелия.
Вечная проблема: откуда зло?
Стоики поднимают и вопрос о благости Бога и о страданиях в нашем мире. Если Логос благ и приносит в мир только красоту и добро – откуда же в мире зло? Многие мысли стоиков на этот счет предваряют аргументы, которые будут у христиан. Вернее, христиане у стоиков их и позаимствуют.
Мы не знаем, что добро и что зло. Мы все подобны ребенку, который обижается на родителей за то, что они ему дают кашу, а не конфеты, но в зрелом возрасте он будет родителей благодарить, что они его вовремя воспитали приверженцем здоровой пищи. Так и мы – думаем, что с нами стряслось несчастье, просто не зная всех условий. Мы смотрим на мир со своей маленькой колокольни, а Логос видит нашу судьбу гораздо шире, видит наше будущее.
Стоики учили и тому, что зло нужно нам для нашего воспитания: если бы всё было хорошо, у нас отсутствовала бы сильная воля и мы не могли бы в конце концов ее укрепить, чтобы смиряться с судьбой и бороться со страстями, а ведь это нужно нам для счастья.
Стоики любили повторять: «Мудреца судьба ведет, а глупца тащит»
Еще одна проблема, которая вытекает из учения стоиков: получается, что человек не свободен, если он полностью зависит от рока, судьбы, фатума. Конечно, иногда кажется, что так оно и есть. И этот полный фатализм находит выражение в пословицах, например таких: «чему быть, того не миновать», «двум смертям не бывать – одной не миновать». Но не всё так примитивно. Стоики любили повторять ставшую знаменитой фразу: «Мудреца судьба ведет, а глупца тащит».
Один из философов приводит такой пример: во время боя воин захватил в плен своего противника и, как часто делали в те времена, привязав его к своей лошади, поскакал в свой лагерь. Если пленник умный, он понимает, что силы его и лошади неравны: он будет бежать за лошадью, а потом, может быть, сможет убежать из плена. Если он глупец, то будет стараться освободиться, и лошадь притащит в лагерь противника окровавленный, изодранный труп. Вот так и человек должен послушно, бесстрастно следовать за судьбой, и тогда он будет свободным – свободным от своих страстей, от своей глупости, самонадеянности, уверенности, что он может что-то в этом мире сделать сам.
«Свобода есть познанная необходимость» – этому тоже учили стоики
Впоследствии из этой философии родится еще одна знаменитая фраза: «Свобода есть познанная необходимость», которую почему-то переиначивают так: «Свобода есть осознанная необходимость». «Свобода есть познанная необходимость» – этому впоследствии будут учить Спиноза, Гегель, Маркс. Конечно, в таком понимании свободы есть односторонность. Ведь на самом деле Бог, как учит христианство, это Личность, а не безличный фатум, как в стоицизме. В Евангелии мы читаем: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8: 32). Полная истина – это не только необходимость, она шире. Поэтому и мы можем стать свободными личностями, когда подчиним свою волю Богу.
Стоическая философия в первые века нашей эры была необычайно популярна не только среди язычников, но и среди христиан. Такие христианские философы, как, например, Тертуллиан, полностью разделяли даже физику стоиков, говоря, что Бог материален: Он «тонко материален», но всё равно – материален. Материальна и душа. «Стоики почти нашими же словами говорят о том, что душа – это телесная субстанция», – пишет Тертуллиан. Конечно, с таким крайним выводом Тертуллиана, что Бог телесен, не согласятся святые отцы Церкви, но и среди них найдутся те, кто вслед за стоиками будут утверждать телесность души, например свв. Макарий Египетский, Иоанн Кассиан Римлянин и др. Душа материальна, поскольку, по их мнению, только Бог есть дух, всякое же творение в той или иной степени материально и телесно. Против такой точки зрения гневно выступит преподобный Максим Исповедник, защищавший точку зрения Платона: «Кто это такие, которые утверждают, будто ни одной твари нет невещественной и бестелесной?». И поэтому прп. Максим продолжает: «Душа есть существо невещественное и бестелесное, умное , в теле жительствующее и его оживляющее».
Но, разумеется, гораздо большее влияние на христиан оказала этика стоиков. Да и некоторые стоики увидели в христианстве близкое себе учение. Не потому ли после проповеди апостола Павла в Ареопаге, где присутствовали и философы-стоики, некоторые из них уверовали. Правда, стоическое учение о бесстрастии как идеале мудреца не совсем соответствовало христианскому пониманию жизни в Боге. Полное бесстрастие в стоицизме, согласимся, все-таки отличается от владения своими страстями, борьбы с греховными помыслами и любви к Богу и ближнему в христианстве. Поэтому христианские богословы все-таки предпочитали отделять зерна от плевел, заимствуя некоторые этические положения стоицизма, например смирение и принятие своей судьбы, но не безразличие и апатию.
